Закрываю глаза, стараясь дышать глубже. В принципе, мне почти нормально. Тепло и не страшно. Я даже начинаю дремать, когда чувствую, как горячая рука ныряет мне под толстовку и движется к груди.
– Ммм, Крис, – сонно тянет сводный и опять впечатывается в меня бедрами, одновременно нагло накрывая ладонью грудь.
Меня будто парализует от неожиданности. Я не понимаю, во сне это или нет. Тело реагирует мурашками и легкой дрожью. Сглатываю, когда рука ползет обратно вниз. Пока решаю, будить его или нет, он легко поглаживает мой живот.
– Хочу те… – расслабленно начинает Мирон и замолкает.
Его пальцы останавливаются в районе резинки штанов и я едва сдерживаю облегченный выдох.
– Бля. – тихо шепчет он и аккуратно отстраняется, вытаскивая руку из-под моей головы. Встает с дивана и уходит из комнаты. Только тогда громко выдыхаю и устраиваюсь поудобнее. Слышу, как сводный выходит на улицу и снаружи опять раздается тот странный звук, что испугал меня ночью. Подскакиваю на диване, сбрасывая одеяло, и выбегаю из комнаты.
– Мирон! – выскакиваю на улицу и, взвизгнув, отворачиваюсь.
– Забава! – рычит он, отворачиваясь одновременно со мной.
– Ты не мог поссать в другом месте? – возмущаюсь и смотрю на стену, по которой вчера кто-то шкрябал. Вижу в углу штыковую лопату, что я там оставила. Черенок в налипшем снегу. Беру ее, вожу черенком по деревянной стене и усмехаюсь. Вот оно какое, ночное чудище.
– Кого мне стесняться-то? Тут нет никого! Я ж не думал, что ты меня будешь преследовать.
– Извини, – развожу руками.
– Завтрак иди готовь, хозяюшка, – хмыкает он и берет в руки горсть снега, растирает лицо.
Смотрю на него и понимаю, что да, воды-то у нас нет.
Повторяю. Набираю в ладони снежок и прикладываю к лицу. Он тает на разгоряченной после сна коже и приятно холодит ее.
– Я там ссал вчера.
– Фуууу!
12. Забава
– Да я шучу! – хохочет Мирон, пока я вытираюсь рукавом. – Да честно шучу!
– Ты отвратительный! – хватаю горсть снега и кидаю в него, а он ловко уворачивается. Второй порцией попадаю ему за шиворот.
– Ау! Ау! Зараза! – прыгает он и вытряхивает его из-под одежды, потом обхватывает меня за талию и под мои визги сажает в сугроб. – Кровь за кровь. Все. Пошли чай пить.
Мир протягивает мне руку и я со вздохом берусь за нее. Встаю на ноги.
– У нас нет воды, – усмехаюсь. – Нам надо набрать ведро снега и его растопить. Поэтому, ПОЖАЛУЙСТА, выбери для себя какое-нибудь одно место для туалета. А лучше найди где тут настоящий.
Мирон озирается и я, наконец, тоже осматриваюсь.
Большая территория огорожена деревянным забором. Все заметено снегом. Вдали, за домом сад и какой-то небольшой домик, явно поновее, чем тот, в котором мы живем.
– Сейчас позавтракаем и пойдем на разведку, – хмыкает сводный. – Может, тут люди есть все-таки? И телефон какой-нибудь найдется.
– Рэм Алиевич все равно за нами не приедет.
– А друзья на что? – хмыкает Мирон. – Пацанам позвоню и они тут же примчат.
Киваю. У меня нет друзей на машинах. Да и подруг… не много. Но говорить об этом я не хочу. Не такое сладкое у меня было детство, чтобы вспоминать о нем.
Заходим в кухню. Мирон открывает дверцу и подкидывает дров в печь.
– Потухли. Придется заново разжигать. – ворчит, доставая газету. – Нужно еще наколоть… Блин, куда я топор дел?
– В терраске у двери стоит, – отзываюсь и забираю ведро для воды из-под стола.
Выхожу на улицу и тщательно мою его снегом. Потом отхожу подальше и им же наполняю ведро, тщательно утрамбовывая. Если мы поставим его в печку, снег быстро растает и мы сможем добыть питьевую воду.
Захожу обратно в дом, когда из дверцы опять пахнет сырым деревом и жженой газетой.
Мирон стоит и пытается ключами открыть вино. По виду – психует.
– Ты чего? – хмурюсь.
– Еще скажи: “Это на новый год.” – ехидно улыбается и, наконец, продавливает пробку. Протягивает мне. – Будешь? Я пить хочу, не могу.
Тоже хочу пить. Но вино… С утра?.. Хотя, здесь кроме нас и нет никого. Кто осудит?
Беру из рук Мирона бутылку и делаю несколько глотков. Возвращаю. Он как-то уважительно что ли смотрит на меня и тоже прикладывается к горлышку.
Завороженно смотрю, как медленно двигается его кадык на напряженной шее.
– Фух! – отлепляется он от горлышка и снова тянет мне. – Жить будем.
– Но не счастливо и не долго, – хмыкаю и тянусь рукой в горнило, чтобы проверить, тепло ли там или совсем остыло. – Алкоголь выводит жидкость из организма. Совсем скоро ты снова захочешь пить. Остыло почти. Иду к старой газовой плите.
– Не работает, я проверил. Там в террасе баллоны с газом стоят, их можно подключить к ней. Но что-то я ссу, если честно, экспериментировать.
Вздыхаю. Газ - это страшно. Если рванет, мало не покажется.
– А давай на улице костер разведем? – предлагает Мир. – Это быстрее. Там, кажется, мангал стоит в сугробе.
– Я не умею костер разводить, – признаюсь.
– Да ладно? Ты что, в поход никогда не ходила?
– Представь себе, ходила. Только костер не разжигала. – тянусь за вином и делаю еще глоток. – Иди, жги. Я пока придумаю, в чем и что готовить.
Мирон уходит, а я открываю холодильник и пытаюсь вспомнить, что он не ест. По-моему, ничего не ест, поэтому достаю пакет гречки, кусок мяса в вакууме, картошку, лук и морковку. Пока мы приготовим, уже, наверное, будет обед.
Нахожу пару кастрюль и соду. Отлично. Подогреваю немного снега в теплеющей печке и стараюсь как можно тщательнее их отмыть, потому что фиг знает, кто в них мог лазить. Выхожу на улицу, чтобы посмотреть, как идут дела. Вижу, что почти у входа стоит мангал, а из-за дома доносятся глухие удары. Иду на звук, заворачиваю за угол и на секунду застываю, потому что Мирон по пояс голый рубит дрова.
Пялюсь на то, как красиво двигается его тело при каждом взмахе, как перекатываются бугры мышц, и одергиваю себя. Хмурясь, направляюсь к нему.
– Заболеешь.
– Блядь! – подпрыгивает он от неожиданности и быстро оборачивается. Вижу, как тяжело дышит и изо рта вырываются облачка пара. – Ты зачем к человеку с топором крадешься, безумная?
– Неприятно, да? – усмехаюсь злорадно. – Говорю: оденься, заболеешь. У нас таблеток нет.
– Не заболею, – отмахивается Мирон и морщится, глядя на ладони. – Жарко.
– Заноза? – киваю на руки.
Мир показывает мне ладони, на которых образовались и уже лопнули мозоли.
– Ну, я же говорила, что руки под пистолет заточены. – вздыхаю.
– Иди отсюда, женщина. – он гневно сверкает на меня глазами. – Твое место на кухне. И дрова захвати.
Набираю охапку дров и иду обратно к дому. Складываю их на крыльце и иду за следующей партией. По пути кошусь на какой-то покосившийся домик, пристроенный к сараю, и с опасением предполагаю, что это туалет. Отгребаю ногой от двери снег и аккуратно тяну дверь за ручку.
– Какой ужас, – хнычу тихонько, потому что туалет похож на какую-то декорацию из фильма ужасов: краска на деревяшках облупилась и от нее почти не осталось следа, на стенах – куски старой паутины с дохлыми мухами и скрюченными пауками. В углу на потолке осиное гнездо с кулак. Внизу небольшой постамент с прогнившими досками и зияющей темной дырой посередине.
– О, нет, – закрываю дверь и аккуратно отхожу. – Обойдемся.
Забираю еще одну охапку дров под пристальным взглядом Мирона. Он снова останавливается передохнуть, когда я подхожу. Вижу, что волосы и шея влажные от того, как усердно работает. Даже стыдно становится, что я шляюсь туда-сюда просто так.
Возвращаюсь в дом и нахожу полотенце в шкафу. Приношу ему.