— Да нам собраться — только подпоясаться!
ПО ДОРОГЕ С РАЗГОВОРАМИ
Однако прежде чем отбыть в направление местной губернской столицы, Иван наш Кириллович призвал своего прекрасного заместителя (сиречь Хагена) и обрисовал ему свой гениальный план.
— Ибо, как известно, боец в отсутствии загруженности дуреет. А курсант — это тот же боец, только в стадии личинки. Так что, давай-ка, Хаген Генрихович, бери бразды правления в свои руки, и чтобы к вечеру от сих до сих (как минимум!) приобрело должный вид. По части подходящих для нужд крепости материалов проконсультируйся со строительными казачьими отрядами… да хоть Алексея Аркадьевича спроси. Остальное можно смело сжечь.
— Но аккуратно! — поторопился добавить Петя. — Лесные пожары здесь — страшная вещь. Местные селяне могут пострадать.
— Понял. Принял, — кивнул Хаген. — Разрешите исполнять?
— Вот за что люблю немцев! — восхитился Иван. — Ни капли сомнений! Исполняй, родной.
Итак, мы только ещё успели сообщить атаману о том, что отбываем до Бидара и загрузиться в Соколовского «Святогора», а первый взвод «Локустов» уже бодрым маршем выходил в главные ворота для выполнения учебного мероприятия «расчистка вверенной местности».
На робкие возражения атамана о необходимой охране рядом проявилась Айко и сняла все возможные контраргументы. Если уж она в невидимом образе нам помочь с охраной не сможет, то остальные — и подавно. По итогу мы всей толпой влезли в княжеский «Святогор» и попылили в Бидар.
Пока ехали, Витгенштейн сидел вместе со мной на верхней броне и хмуро обозревал окрестности.
— Чего невесёлый, Петя?
— Да вот, смотрю, лицезрею виды, так сказать… И непонятно мне! Как в такой богатой земле можно скудно жить? Ты для сравнения Иркутск и окрестности вспомни. Так там же Сибирь! Как Хагеновские родственники говорили — «Шреклихес Сибириен»? А тут? Да тут же благодать Господня!
— Да ну, на хрен, благодать, — не согласился я. — Жара несусветная, влажность, джунгли эти…
— Так я ж не про это толкую — тут растёт всё! Что ни посади… Тут же житницу для империи организовать, пара пустяков.
— Ага, пара пустяков. Недовольство местных жителей — раз, «англичанка, или кто тут ещё, гадит» — два, и этот мерзкий фактор в виде постоянных нападок оборотней и живности — три.
— Это всё можно преодолеть. Понятно, что не сразу. Но преодолеем! Вот война закончилась, и теперь мы всеми силами… — внезапно воодушевился Витгенштейн.
— Ой, вот не надо мне про «всеми силами»! — отмахнулся я от него. — Ты посмотри, через какую задницу тут всё устроено!
— А что не так? — Из люка высунулся Серго.
— Да всё, на что ни глянь!
— Конкретнее. Начал критиковать, давай конкретику!
— Хорошо. Их есть у меня! Давай по пунктам. Вот попросили меня приехать, дескать, только оборотни могут… Так неправда же! Вон, если судить по последнему вашему появлению, заранее бы сюда загнать десять-двадцать шагоходов, да нахрена тут оборотни вообще нужны будут? Пулемёты-пушки, колючка, шагоходы — и простые солдатики заровняют тут вообще всё. Далее. Почему такое плохое снабжение, ежели обчеству вскладчину помогать приходится? А государство наше — это хрен собачий? Война дальневосточная только-только к концу идёт, это понятно, но это же теперь, вроде как, тоже земелька российская. Почему здесь только иррегуляры? Где нормальные войска и нормальное снабжение? Я как приехал — воды нет, еды нет, да ни хрена нет! Ты у графа Орлова не был! Он в этом Бидаре, прости Гос-споди, беднее, чем лавочник у меня в Иркутске. Как простой чиновник сидит! И это граф цельный! И спрос с него как с графа! Что происходит вообще? Атаман рассказывал, что поначалу-то вокруг крепости минные поля были. Так вытоптали в первой же волне животины — и всё! Сколько он писал наверх — не прислали снабженцы! «Ваш вопрос рассматривается…» Ага! Это ж саботаж получается! Прямо тебе вредители.
— Ты чего разорался? — не выдержал Пётр. — Разберутся.
— Кто? Кто разберётся?
— Кому надо, тот и разберётся!
— О-о-о да, конечно! Знаешь, чем я лично и вся эта история с карьером рубиновым похожи? — Куда-то меня несло, но остановиться я не мог и выплёскивал в разговоре всё скопившееся раздражение.
— Ну-ка! Ну-ка, поведай! — наклонился ко мне Петя.
— Ненастоящее всё тут. Словно в игрушки кто играет, да игрушки-то — люди живые. И кровь она тут льётся — настоящая!
— А ты при чём тут?
— А при том! Другом Соколу стал случайно! С вами познакомился — случайно! Герцогство это ненастоящее, игрушечное. Да я в том пряничном домике даже не был ни разу! Слетали к родным Хагена, даже зайти не удосужился. Светлость, ядрёна колупайка! Войсковой старшина, такой же игрушечный! Мне Шиманский сразу должность свою отдать норовил. А я — не знаю, как людьми управлять. Максимум двумя шагоходами могу. Да и то… — Я перевёл дух. — Я простой казак. Мне пластануть кого шашкой, ильиным огнём сжечь или как щас — когтями. И это мой по-то-лок. Понятно? Теперь вернёмся к крепости-руднику этому. Там, — я ткнул вверх, — кто-то большой играется. Я не знаю, может, пытаются этот рудник как монету в политике использовать, подсидеть-подставить кого. А тут люди гибнут. Игрушки, блин горелый!
Дальше ехали молча. Я высказался и больше не горел желанием разговаривать, а князья, по всей видимости, переваривали сказанное.
09. БИДАР
ВЕСЬМА ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ ВИЗИТ
В Бидаре нас, оказывается, ждали. Весть о феерическом появлении на рубиновом руднике шагоходов, возглавляемых знаменитым княжеским«Святогором» уже успела облететь русскую общину. И когда мы вошли в Бидар, прямо на въезде в город были встречены конной полицейской четвёркой.
— За нами, вашблагородь! — махнул нам рукой дюжий унтер и устремился вперёд.
— Давай за ним! — крикнул я в люк. — Тут улицы узкие, он нас в обход поведёт.
— Принял! — ответил Иван, и огромная машина ловко вписалась в поворот. Всё-таки как Сокол управляет «Святогором» — моё почтение!
— А ты вообще в Бидаре был? — спросил меня Витгенштейн, с любопытством оглядываясь.
— Ага, один раз — дамочек отвозил.
— Каких, на хрен, дамочек? Ты шлюх отвозил назад, что ли? Не понравились?
— Петя, ты так князю Островскому не скажи, мигом на дуэль нарвёшься. Это такие были очень специальные дамочки…
Я как мог пересказал историю «бабской роты». На периодическое ржание Витгенштейна из кабины снова вылез Багратион, но ему досталось слушать самую грустную часть истории. Про три женских трупа и истерику Диты.
— М-да. Я сначала хотел стандартную шутку про «умение Коршуна веселиться» сказать. А это совсем несмешная история, — немедленно перестал ржать и даже нахмурился Петя. — Так-то, если разобраться, эту Диту надо под суд чести отдать.
— Ага! Вместе с нашим атаманом, да? Он же её в крепость пустил…
— Формально его-то не за что. Старик Острожский верно сказал, пока военное положение не объявлено — это обычная территория России. А с шахтёрским начальством рудника он явно всё заранее порешал. А вот Дита… Сманила девушек-добровольцев. Оно понятно, там своего ума явно не было…
— Вэй, грустно всё это, — согласился Серго.
На этих словах мы пришагали к дому губернатора Бидара. Выгрузились.
— Богато живут! — недовольно оглянулся Иван, стоя у опоры «Святогора».
— Это, я надеюсь, сейчас образчик великокняжеского сарказма был? — Витгенштейн тоже (и весьма растерянно) озирался. — Убожество какое. А прежний, англский губер тут же жил?
Я-то уже тут был и первым пошёл по знакомой лестнице в кабинет.
— Идёмте-идёмте, господа! Не стесняйтесь! Не было у англов никакого губернатора. Был колониальный управляющий, который, как говорят, лично ни разу сюда и носа не показал. Отправлял кой-когда своего помощника, да и всё на этом. А в этом доме располагалась рудничная управа — бухгалтерия там всякая, учётчики рангом повыше, такое вот.
— А я думал, ты шутишь про лавочника, — негромко сказал Серго. — А тут правда на заштатную счётную контору похоже…