Снова – Диккенс. Вскоре после того, как Мэри умерла, я перечитал «Оливера Твиста», любимый ее роман, и кое-что из прочитанного далось мне нелегко. Все эти беспризорники. Малолетки, торгующие собой. У этой вот был топорик – лежал лезвием вверх на полу близ ее грязной голой ступни.
– Мы почти уверены, что знаем, кто эти двое, – сказал Крис. – Пегги и Дарлин Клик. Дарлин – вот эта девочка. Она пропала в районе залива Кобскук пару лет назад. Подходящий возраст, подходящее описание. Мать, отец и брат были убиты, изрублены к чертовой матери. И, ну, ты понимаешь, частично съедены. Пошли на кухню...
Мужчина успел проскочить через дверь в прихожую – и тут-то ему и пришел конец. Возможно, в слепой панике Доббс выстрелил в него дважды. Первая пуля угодила прямо в сердце. Вторая – разодрала лицо. Возраст определить невозможно, но тело убитого казалось стройным и сильным.
– Что-то в нем есть особенное, не так ли? – заметил Крис.
Ну да, первая и самая вопиющая особенность – парень был голым, будто только час назад родился. Приглядевшись, я заметил, что оба его соска проколото этакими дикарскими украшениями из кости – по сути, просто острыми костяными осколками толщиной где-то в полдюйма. Третий такой «пирсинг» украшал мошонку – чуть ниже основания причиндала.
Я видел подобное раньше. Во второй раз, когда мы столкнулись с этими людьми. Тогда мы предположили, что острые осколки костей служили не столько украшениями, сколько стигматизирующими метками. Что этот человек был кем-то вроде раба. В данном случае, явно добровольца – если бы дела обстояли иначе, вряд ли он взял бы на вылазку топорик, сейчас валяющийся между его ног.
Я сказал обо всем этом Крису. Он подумал и покивал.
– По-моему, в этом есть смысл, Джордж. Хотя, довольно мерзкая история. Я имею в виду... ладно, не бери в голову. Давай поднимемся по лестнице. Есть еще один труп.
Пока мы поднимались, он обрисовал для меня ситуацию. По его словам, реакция у этого гомика Деббса была что надо. Быстрый, хорошо обученный, опытный солдафон. Как только он расправился с мужчиной на кухне и двумя девушками в гостиной – между этими убийствами разница была от силы несколько секунд, – его наперсничек Бирн как раз сбежал вниз по лестнице. В этот момент дверь в кладовку распахнулась, и на лестничной площадке появилась женщина. Она уже бежала вниз, когда выстрел из дробовика настиг и ее – и, как говорится, полетели клочки по закоулочкам.
Мы встали над телом...
– Матерь божья, Крис! Я помню ее...!
Я узнал широкий гладкий шрам, тянувшийся от ее левого глаза к уху, отсутствующую бровь и проплешину над ухом. Я узнал ее стройную, мощную фигуру.
В последний раз, когда я ее видел, она нападала на меня в пещере, и я застрелил ее.
Но мы так и не нашли ее тело.
Тогда она напугала меня. Она пугает меня и сейчас.
Даже несмотря на зияющую рану в ее груди.
– Будь я проклят, – пробормотал я и опустился на одно старое шаткое колено, чтобы рассмотреть ее поближе.
Это точно была она. Тогда мы так и не узнали, как ее звали, было ли у нее вообще имя. Мы называли ее просто Женщина. Но мы решили, что она была вожаком стаи. Мы обыскали побережье и леса, прочесали милю за милей. Никаких следов. Ни пятнышка крови. Ничего. Не осталось никаких признаков того, что она когда-либо существовала.
Воспоминания сделали меня уязвимым. Я уж было подумал, что брежу – прошлое как-то умудрилось вторгнуться в настоящее, – потому что именно тогда ее глаза вспыхнули, эти серо-зеленые, глубоко посаженные глаза. Она была мертва, черт возьми; «скорая помощь» констатировала ее смерть на месте происшествия – но все равно я взвизгнул, будто побитый щенок, и чуть не упал, но сильная мозолистая рука, схватившая меня за запястье, оказалась крепка и удержала меня, пока я таращился на нее сверху вниз, пока глядел прямо в суровые глаза этой мертвой женщины. И на мгновение показалось, что эти глаза тоже узнали меня – они яростно блеснули в свете лампы, падающей из холла, изучая мое лицо, а затем из них, как мне показалось, медленно улетучилась всякая жизнь. Что-то другое пришло жизни на смену – некий иноздешний, потусторонний покой, или печаль, или утомленная покорность судьбе. Что-то подобное давным-давно явилось мне в глазах Мэри – и когда последний свет в них погас, я понял, что ее нет, по-настоящему больше нет. Я даже не удивился, что мне в голову пришло сравнить убитую дикарку с моей незабвенной супругой. Сравнение просто посетило меня – непрошенное, но самоочевидное.
– Вот дерьмо, – протянул Крис позади меня.
Мне пришлось выдергивать свое запястье из его хватки, по одному пальцу за раз.
В его глазах я прочел непривычную для бравого полицейского растерянность.
Это я тоже видел раньше. Слишком часто.
И все-таки наблюдалась мной одна странность.
– Где ее нож? – спросил я.
– А?..
– Ее нож. Или топор. Хоть что-нибудь...
Я протянул руку и осторожно повернул тело женщины – сдвинул совсем чуть-чуть, дабы не навлечь на себя гнев следователя, несомненно, уже спешащего сюда. Вот он, нож. У нее за спиной. Надежно спрятанный в ножны, свисающие с потрепанного пояса из кожи.
– Она не стала его доставать, видишь, Крис? Почему...
На мгновение я представил, как она стоит на лестничной площадке, видит мужчину, неуклюже спускающегося по лестнице всего в нескольких шагах от нее, слышит рявкание дробовика внизу – четыре выстрела подряд. Я живо увидел, как она заколебалась. И мне показалось, что я понял, что увидел в ее взгляде за мгновение до этого. Что все кончено. За четырьмя убийственными выстрелами – мертвая тишина, окончание всего и вся.
Все, кто ее сопровождал, снова умерли, и тогда Женщина поняла, что тоже смертна.
И она смиренно пошла вниз по лестнице – навстречу неизбежной судьбе.
Может, я домыслил слишком многое. Дал разгуляться фантазии.
Но меня эта фантазия поразила.
Мы спустились по той же лестнице в коридор и вышли на крыльцо. Вдохнули свежий воздух. Деббс и Бирн все еще сидели на качелях на крыльце, слегка покачиваясь, Деббс обнимал за плечи своего друга. Он посмотрел на нас.
– Еще были собаки, – сказал он.
– Что-что? – переспросил Крис.
– Не знаю... Я не сказал сразу, потому что у меня это из головы напрочь вылетело. Но я слышал, как они лаяли на улице после... после стрельбы. Я открыл дверь сразу и увидел, как они направились в лес – три или четыре псины. Одна из них выглядела... довольно-таки странно...
– В смысле – странно?
– Ну... она как-то странно прыгала, что ли. Я не все разглядел – было темно, только из кухни свет и шел. Но на минуту я заподозрил, что никакая это не собака... что это тоже человек, только бегающий на четвереньках. Странная... очень странная фигня. А потом они – ну, собаки эти, или черт знает, что, – убежали...
Вдалеке мы увидели свет фар от медленно двигавшейся по дороге машины, и вскоре из своего старого «Шевроле» 88-го года выпуска вышел Док Калтсас. Редкие седые волосы старика были растрепаны после сна. Док помнил те дни, когда я сам был шерифом, и я был рад его видеть. Я рассказал ему, что произошло между мной и этой женщиной, и он решил подняться наверх.
– Не могу винить ребят из «скорой помощи», – сказал он, когда закончил осмотр тела. Он пожал плечами. – Ну, всякое, бывает, примерещится....
Двое помощников Криса отвезли Деббса и Бирна в Дэд-Ривер. Мы забронировали им на ночь номер в мотеле «Обочина». Они заявили, что с ними все в порядке, но Крис мягко настоял на том, что они не в состоянии вести машину. И эти двое уж точно не могли здесь оставаться. Я задержался, пока Док не закончил. Было около шести утра, когда он позвал нас в коридор.
Он стоял на коленях рядом с женщиной, которую Крис назвал Пегги.
Док встал, медленно выпрямил спину и протянул руку.
– Взгляните на это, – сказал он.
В его ладони лежал мягкий кожаный мешочек шириной около двух дюймов, шнурком от ботинка привязанный к потрепанному ремешку. Док сказал нам, что снял эту штуковину с шеи покойницы. Я, надо думать, не заметил его сразу, так как ужасный вид ран оттянул на себя все мое внимание. Док открыл мешочек и вытряхнул содержимое себе на холеную руку.