Почему же Альянс сделал ставку на подростков? Неужели все пилоты Стражей такие же молокососы? Не скрывается ли под обманчивой внешностью нечто такое, чего стоит остерегаться? Эта мысль не давала Григорьеву покоя почти так же сильно, как отступившие на второй план переживания из-за потерянной связи и неопределенности миссии.
***
– Итак, Рейнхарт, – произнес полковник Григорьев, после того, как Рейн представился, – Что же ты имеешь сообщить мне такого, что оправдало бы необходимость этой встречи и потраченное на нее время?
Рейн колебался. С одной стороны, он знал, что должен быть вежлив, тактичен и беспристрастен, как подобает нейтральному посреднику. С другой, он понимал, что только проявив твердость характера и нащупав рычаг давления на русского командира он сможет принудить того пойти на уступки. Сперва ему казалось, что стремление к прекращению взаимного истребления настолько естественно для любой из воюющих сторон, что добиться перемирия будет нетрудно. У него не было ни времени, ни возможности подготовиться к своей роли парламентера, но он думал, что ситуация сама подскажет что говорить и как действовать.
Но теперь-то Рейн видел, что все не так просто. Он собирался просить русских о прекращении огня, даже требовать этого, но оба реально что-то значащих аргумента могли с равной степенью вероятности привести их в ярость или вызвать недоверчивый смех. И в том и другом случае миссия будет провалена. Поэтому, он начал издалека.
– Я пришел к вам не потому, что президент Соединенных Штатов возложил на меня эту миссию и наделил необходимыми полномочиями, – сказал Рейн, – Я здесь не ради президента, не ради правительства, не ради политиков и военных, отдающих приказы. Только ради простых людей, населяющих эту страну. Я пришел просить о мире. Хотя бы о перемирии. Я думаю, вы ступили на эту землю не потому, что вам нравится воевать и убивать. Никто не может любить войну. Поэтому, если вы вправе отдать своим войскам приказ прекратить боевые действия, я прошу вас сделать это немедленно. Пока еще не поздно.
– Да, красноречие не твоя сильная сторона, – заметил Григорьев, – Но смысл требования я уловил. Скажи мне только одно: почему я должен послушать тебя и отдать соответствующий приказ? Нет, не торопись с ответом, взвесь его как следует. Напомню, каково положение дел на данный момент. Наши войска осуществили беспрецедентное вторжение, преодолев океан. Менее чем за сутки мы захватили территорию, сравнимую с площадью небольшого государства. Причем нам не придется заботиться о ее удержании, после того, как мы выполним нашу миссию. Она состоит, как ты, наверное, уже знаешь, в уничтожении генераторов ракетного экрана, прикрывающих силовым полем территорию Соединенных Штатов. Американская оборона на данном участке проломлена, немногочисленные оставшиеся очаги сопротивления слабы и дезорганизованы. Благодаря нашим совершенным боевым машинам, – полковник широким жестом обвел стоящих вокруг Титанов, – мы можем сокрушить любые силы, какие американцы бросят против нас в ближайшие часы. А после того, как мы захватим или уничтожим генераторы на плато Рон, соотношение сил уже не будет играть никакой роли. Мы изначально готовы были принести себя в жертву, ради того, чтобы сохранить баланс сил и обеспечить безопасность России. Если наша страна лишится защиты от ракетного нападения, то и США должны утратить свое преимущество. Ты понимаешь, какова наша цель? Мы не захватчики и не агрессоры в прямом смысле этого слова. Все, что мы хотим – сохранить равновесие и не допустить ядерной войны. Так почему же мы должны остановиться, и кто может нас остановить, если мы откажемся?
– Соединенные Штаты обладают оружием, способным остановить ваше вторжение, – сказал Рейн, – Но его применение приведет к огромным человеческим жертвам и ужасным последствиям. Поэтому президент ищет любые другие пути…
– О чем ты говоришь?
– О ядерной бомбардировке. Ядерный удар – единственное, что гарантированно остановит вас, прежде чем вы доберетесь до плато Рон.
– В своем ли уме твой президент, парень? – искренне удивился Григорьев, – Он собирается бомбить собственную страну? Это же безумие!
– Он не мой президент, – ответил Рейн, – Я лишь представляю здесь его интересы.
– Неважно, раз ты говоришь от его имени. Я не могу поверить, что здравомыслящий человек способен принять такое решение и отдать такой приказ.
– А в своем ли уме ваш лидер, генерал Рябцев? – спросил Рейн, начиная понемногу закипать, – Или император Романов?
– Что ты имеешь в виду?
– Вы говорите, что не можете поверить в способность здравомыслящего главы государства применить ядерное оружие и убить тем самым десятки тысяч гражданских? Но ведь ваша операция, смысл ракетного экрана и все многолетнее противостояние между Востоком и Западом основаны на теоретической возможности того, что одна из сторон нанесет ядерный удар по другой, и на страхе перед этим. Но какой бесчеловечной жестокостью и извращенным безумным мышлением надо обладать, чтобы первым отдать приказ о ядерном ударе по другой стране? Я верю, что президент Соединенных Штатов не настолько безумен. Он готов уничтожить тысячи своих соотечественников, чтобы спасти миллионы, в том числе и по вашу сторону океана. А способен ли ваш лидер нанести ядерный удар первым? Этого я не знаю. Ответьте мне, если можете. Я твердо знаю только одно – простым мирным людям, как американцам, так и русским, ядерная война не нужна!
– Не народы начинают войны, – со вздохом сказал Григорьев.
– Но народы их заканчивают, так или иначе! – ответил Рейн, – Либо последние выжившие договорятся на руинах нашего мира, либо договоримся мы – здесь и сейчас.
– Мир был создан единым, – проговорил русский полковник, душу которого тронули слова Рейна, – Конечно, с возникновением государств и наций начались войны, постоянно возникали религиозные и расовые разногласия, перерастающие в конфликты. Возникали идеологии и движения, не дающие людям мирно существовать. Наша планета никогда не была спокойной безопасной гаванью. Но никогда прежде противостояние не принимало таких масштабов, как во время двух Мировых войн, а затем «холодной войны». Мир был насильственно и противоестественно разделен на две части – Восток и Запад. Ты