Поэма Пушкина «Анджело» была урезана цензурой. Пушкин взбесился. Он потребовал, чтобы на месте исключенных стихов были поставлены точки, с тем, однако ж, чтобы издатель Смирдин все-таки заплатил ему деньги и за... точки. Как расценить такую меркантильность Пушкина? Цензура не пропустила — ставь вместо выброшенных строф точки, плати за них и никаких испанцев. Очевидно, это так и было. Деньги нужны были великому поэту, и, написав стихи, он превращался в великого торгаша.
Трудно себе представить, насколько сух и педантичен Никитенко, если в его дневнике, словно нарочно, не проскользнет ни одна фраза о литературной жизни его времени. Ведь по долгу службы он должен был соприкасаться со всеми великими русскими писателями и людьми тогдашней России, начиная с Пушкина и кончая Достоевским, Толстым и Щедриным. Он тщательно записывает, где он обедал, кому и какие вынесены высочайшие выговоры. Эти вспышки царского недовольства и гнева его интересуют больше, чем произведения Достоевского и Толстого, Лермонтова и других. Лермонтова в его записках нигде не сыщешь, как будто в России его не существовало.
Сегодня погода решила обойтись без дождя. Купил дрянной приемник за полтысячи рублей. Оставил его в радиомастерской. Славик его должен починить. Мне кажется, что он его покурочит. Ну и х... с ним (с приемником). Где моя ни пропадала...
Аркаша Михайлов ловко обделывает свои делишки, которые-то сами выплывают наружу. Я ему завтра все расскажу.
Петь сегодня было труднее, но публика принимала тепло.
Голубева положили в военный госпиталь, у него что-то с позвоночником.
Приходько утром пришел объясниться со мной, заметив мою перемену в обращении с ним. Он пытался все свалить на Райх, которая, очевидно, также любит заниматься сплетнями и интригами. Посоветовал Белявской не[81] выяснять отношений с редакцией газеты по поводу статьи о спектакле. Подзуживание Райх имеет свою цель. Мне кажется, что будет благоразумнее, если Белявская сделает вид, что не обращает никакого внимания на места из рецензии, касающиеся ее, Белявской. В сущности, эти строки относились целиком к Грибковой.
9.08.56. 8.10
Сегодня будет третий концерт в ДОСА, как-то он пройдет и будет ли аншлаг? Надобно больше отдыхать. Будет ли газетная рецензия? Сегодня киношная молодежь «с материка» выступает в театре, надобно послать им букет цветов.
12.00. Пел концерт, и так как во мне не было огонька, публика принимала холодно. Немного расстроили Деревягина и Фролов. Опять разодрались после своих «поваров». Как они мне надоели своими скандалами! Какие-то парни поднесли цветов. После концерта распил с ними бутылку водки, закусили чем бог послал. Немного погодя пришла Тося из драмтеатра, и с нею и Гребневым ко мне пришли Алеша Баталов (уже тогда он был популярен по фильмам «Большая семья» и «Дело Румянцева». — Б.С.), и Саша Михайлов (исполнитель главной роли в фильме «Два капитана». —Б.С.) с цветами — с ответным визитом. Я был этим очень тронут. Спросили, когда я буду в Москве. Я ответил, в начале будущего года. Алеша Баталов по-детски радостно воскликнул, что он раззвонит по всей Москве о моем предстоящем приезде.
Получил телеграмму от М.А.Арша (зав. труппой театра. —Б.С.) из Магадана с сообщением о прибытии пианино. Арш запрашивает, что делать с ними, куда их ставить. Завтра пошлю доверенность.
10.08.56. 8.00
Сегодня передавали последние известия по принципу передач Би-би-си, т.е. вначале кратко рассказали содержание последних новостей. Весь мир интересует, чем окончится авантюра Насера с Суэцким каналом. Англия заявила, что у нее конфликт не с Египтом, а с полковником Насером. Такая оценка этого события несколько оправдывает действия Англии. Суэцкий канал является международной компанией, и неожиданная ликвидация ее без всякого предварительного обсуждения может привести к негативным последствиям.
На концерте Шайкин конферировал пьяный. После вальса Мошковского, который пара уже оттанцевала, он снова их объявил. У публики создалось мнение: либо конферансье на сцене сошел с ума, либо настолько пьян, что не соображает, что говорит. Какие все-таки эти актеры мерзавцы! Дальше меня страшно беспокоит пенсия. Мне хочется Булганину послать письмо, в котором задать вопрос: что должны делать актеры-певцы и танцоры с 50 до 60 лет? Воровать? Христарадничать? Не могу никак успокоиться. Когда прекратится в жизни всякая несправедливость? Сколько это будет продолжаться?
Что я сейчас делаю на сцене? Это неприкрытый позор и издевательство над публикой. Мне пора со сцены уходить к е... матери. Боже мой, если бы сейчас можно было что-нибудь принять, чтобы сразу окочуриться, я бы ни на минуту не задумался бы. Что хорошего в моей настоящей жизни? Какие перспективы? Что меня ждет? Старость и нищета. Будь проклята эта хваленая жизнь артиста! Боже мой, до какой степени я ненавижу свою профессию. Будь она трижды проклята!
12.08.56. 24.00. Долинск
Только что вернулся со второго концерта. Страшно устал. Меня раздражила Белявская, которой во что бы то ни стало хотелось вернуться в Южно-Сахалинск. Сейчас ужасно болит голова. Гостиничный номер с каким-то колченогим столом, пол под ногами прогибается.
Возвращаюсь к «Дневнику» Никитенко. Я был прав, чувствуя при прочтении странное ощущение чего-то недоговоренного, незавершенного. Оказывается, дочь Никитенко была редактором и полновластным цензором записок своего отца. Она по собственному усмотрению сокращала и исправляла писания отца. Больше того, она приписывала свои мысли, выдавая их в дневнике за отцовские. Эта бесцеремонная дама очень много напортила и понизила ценность и значимость этих дневников. Самое ужасное, что подлинник дневника безвозвратно исчез и потеряны надежды его найти.
13.08.56. 8.15
Спал крепко. Голос еще не раскачался, не буду его утруждать, ему вчера была большая нагрузка. Не знаю, как я выдержу сегодня. Настроение несколько подавленное.
Можно ли и нужно ли удивляться по поводу окружающей действительности? По-моему, нельзя. Иначе прослывешь недовольным и врагом. Удивляться нельзя, не говоря уже о возмущении. Но возмущаться нужно и должно. Продуктов мало в Долинске, зато витрины и прилавки продмагов забиты папиросами и винно-водочной продукцией. Водкой торгуют без выходных дней. А вот книгу или платок носовой в понедельник не купишь. Что это такое? Нужно ли по этому поводу возмущаться? Надобно об этом кричать и орать, бить в набат. Мы повсюду орем о благе народа. Но оказывается, что книга и носовой платок — это предметы второй необходимости. А водка и папиросы — предметы первой необходимости, ибо они приносят государству огромный доход. А если это доход, так