Ветхий Завет и конец
Для описания этого божественного вмешательства в еврейской Библии используется фраза «День Господень». Как правило, ею обозначается Божье вмешательство в историю Израиля, которое ведет к принятию решения. Так, пророк Софония описывает бедствия, вызванные ассирийским завоеванием в восьмом веке до нашей эры, как кульминационный день Божьего суда (Софония 1:7, 14). Идея заключается в том, что в какой-то момент истории Бог предпринимает решительные действия, чтобы достичь желаемого. Пророки использовали подобный язык во время и после вавилонского завоевания в шестом веке до нашей эры.
Но представление о том, что Бог вмешается, рассудит и все исправит, вскоре было перенесено еврейскими пророками в далекое будущее. Однажды Божья воля будет навязана миру через кульминационное вмешательство, превосходящее всякое воображение. В последней книге Ветхого Завета это ясно изложено. В Малахии 4 «наступит день», когда злодеи мира будут осуждены, и Божья праведность наконец-то получит свободную и неограниченную власть. Исаия представляет восстановление природы следующим образом: волки будут жить с ягнятами, леопарды – с козлятами, а дети не будут бояться змей (Исаия 11:6–8; 65:25). Закон Божий будет написан на наших сердцах, и праведность восторжествует (Иеремия 31:31–34). История как будто пройдет полный круг: то, что началось в Едемском саду – мир добра, примирения и близости с Богом – вернется в Едемский сад.
Но мы должны четко понимать, что это не «конец», в том смысле, как хотели бы сказать музейные предсказатели. Это конец разрухи, в которой мы живем сегодня, но на самом деле это обещание нового начала, в котором само творение будет восстановлено. Это совершенно другое. Речь идет не о катастрофе (если только вы не заслужили Божий суд), не о вымирании. Речь идет о восстановлении, которое начинается по ту сторону суда.
Мы уже узнали, что в этом ожидании Ветхого Завета и еврейских учителей времен Иисуса было много элементов. Мессия придет, линия Давида будет восстановлена, Дух Божий будет излит, и кульминацией всего этого станет явление в мир Самого Бога. Исаия пишет:
«Ибо вот, Господь выходит из жилища Своего
наказать обитателей земли за их беззаконие,
и земля откроет поглощенную ею кровь
и уже не скроет убитых своих» (Исаия 26:21).
Захария добавляет замечательные подробности об этом наступлении «дня Господня», и он тоже говорит, что кульминацией будет пришествие Бога: «И вы побежите в долину гор Моих, ибо долина гор будет простираться до Асила; и вы побежите, как бежали от землетрясения во дни Озии, царя Иудейского; и придет Господь Бог мой и все святые с Ним» (Захария 14:5).
Малахия завершает свое описание знамениями, на которые следует обратить внимание, чтобы конец не застал никого врасплох: «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного» (Малахия 4:5). Эта последняя мысль из Ветхого Завета приводит нас к порогу Нового Завета. Так же, как Иоанн Креститель вызвал воспоминания о пророчестве Малахии (будучи похожим на Илию), Новый Завет говорит, что да, Царство, Мессия и Дух теперь начинают вторгаться в историю. «Конец» уже наступил.
Начало конца
Дерзкое утверждение, которое мы находим в Новом Завете, заключается в том, что великие эсхатологические обетования пророков сейчас исполняются. Вот почему Иисус говорит, что Царство Божье уже наступило. В своем первом послании Петр делает следующее утверждение: «Ради вас Он [Иисус] был избран до сотворения мира, и явлен при завершении времен [греч. eschatos]» (1 Петра 1:20, РБО). Здесь Петр объясняет, что явление Иисуса сигнализирует о наступлении последних времен. Иоанн может сказать своим последователям: «Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время» (1 Иоанна 2:18). Подобным образом, в Евреям 1:2 говорится: «В последние [греч. eschatos] дни сии [Бог] говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил». Объясняя, как мы должны быть предупреждены бедствиями, постигшими израильтян в пустыне, Павел пишет: «Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних [или конца, греч. telos] веков» (1 Кор. 10:11). Наступил конец веков? Это и вправду дерзко!
Подумайте об этом следующим образом: Новый Завет говорит, что ночь, которая длилась так долго, уже почти закончилась. Почему? Потому что на восточном небе виден рассвет. Пока он слабый и туманный, но он наступит однозначно. Рассвет приближается – на самом деле, рассвет неизбежен, и скоро солнце в своем полном великолепии пробьется над горизонтом и прогонит тьму. Рассвет гарантирует наступления утра точно так же, как пришествие Христа гарантирует, что вскоре Бог восстановит все сущее.
Вспомните диаграммы, которые мы изучали во второй главе. Новый Завет меняет иудейскую эсхатологию, провозглашая, что будущее пришло в настоящее. Нынешний порядок мира был принят к сведению, и Бог начал Свое вмешательство, которое полностью восстановит все. Как молился Иисус: «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Хотя все эти события еще не свершились, Иоанн Креститель и Иисус были Божьей прелюдией, которая изменит историю.
Первая схема отражает точку зрения иудаизма, в соответствии с которой драматическое вмешательство Бога произойдет в один момент [↓].
Рисунок 7.1
Этот единичный сдвиг в истории, предсказанный древнееврейскими пророками, теперь стал реализацией того, что было обещано только для конца времен. Исторические эпохи наложились друг на друга. Бог из будущего вторгся в настоящее.
Рисунок 7.2
Это означает, что в мир ворвалась беспрецедентная реальность. Царство пришло, и великие обетования исполняются. Или по-другому: конец начался с приходом Иисуса.
Рисунок 7. 3
Вот почему правильным языком для описания прихода Иисуса и Его Царства является эсхатологический. Мы имеем во Христе нечто из будущего, уже сейчас распространенное в мире. Чтобы объяснить это, Павел использует полезную еврейскую метафору «первых плодов». Первые плоды были первыми приношениями, которые приносили в храм во время праздника Опресноков (который следовал сразу после Пасхи) и семь недель спустя в праздник Пятидесятницы. После