А если он уйдет, то я никогда не смогу посмотреть на него. Может, это все и фиктивно, но я хочу почувствовать себя женщиной. Желанной. Пусть на время, а может, и вовсе на один раз, но на меня раньше никто и никогда так не смотрел. Никогда. Под этим взглядом я плавлюсь.
И ничего не ответив, сама тянусь к нему. Пусть потом буду жалеть. Но лучше так, чем жалеть об упущенной возможности быть с ним.
Просыпаюсь, словно резко вынырнув из сна. Мне снилось что-то невероятное. Очень. Будто я и Владимир вместе.
Что только не выдаст измученный мозг!
Приподнимаю голову от подушки, как понимаю, что меня обнимают и прижимают к горячему телу. Мужскому!
Хлопаю глазами, пытаясь настроить зрение, и вглядываюсь в темноту.
Я не у нас в спальне с дочкой. Я, черт возьми, у Владимира.
Секундная паника, а потом глупейшая улыбка на губах от понимания, что это был не сон. Это было наяву. Божечки! Никогда не подумала бы, что так может быть между мужчиной и женщиной. Так нежно, трепетно. Так по настоящему!
Но остаться с ним не могу. Лия проснется без меня, может испугаться и пойти искать, а я тут. Поэтому осторожно выбираюсь из мужских крепких объятий и, найдя свою футболку на полу, на носочках выхожу из мужской спальни. Тут же попадаю в свою, закрыв за собой дверь, привалившись к ней спиной от слабости в ногах.
Утром мне отчего-то стыдно. Мое лицо горит. Из рук все валится. Что Владимир отбирает у меня нож и заставляет сесть. Сам готовит бутерброды, наливает кофе, чай.
Лия еще спит. Она даже не поняла, что я пришла под утро. Сейчас придет няня, и хочешь-не хочешь, а на работу идти надо.
В машине тишина. Слышны только шуршание шин и тихо работающий двигатель. Все вокруг словно поглотил вакуум. И мысли мои – тоже.
– Все хорошо, Юль? – останавливается на светофоре и смотрит на меня.
– Я даже не знаю, что сказать. Наверное.
Каким-то невероятным быстрым движением его рук оказываюсь прижата к нему, и вот он уже меня целует. В губы. Так, будто соскучился.
Отрывается, когда слышит недовольные гудки в спину.
– Ничего не говори. Дай побыть немного счастливым, – и улыбается как мальчишка.
Весь день плаваю в этих мыслях. Не хочу строить розовые замки, но ловлю себя на том, что жду, когда мы снова окажемся наедине.
Чем ближе конец рабочего дня, тем волнительнее ожидание. Стоит только представить, что снова окажусь рядом с ним в машине – сердце сбивается с ритма. Поэтому ничего лучше не придумываю, как отвлечься от этих противоречивых мыслей. Мне нужно прогуляться по магазину. Накупить продуктов и что-нибудь вкусное приготовить на ужин. Не знаю, что это, но аж руки зудят, как хочется побаловать Ярцева чем-то особенным.
В пять набираюсь смелости и заглядываю в кабинет Владимира.
– Я хотела выйти пораньше, – начинаю я, когда он отвлекается от бумаг. Боже, сколько бумаг…
– Зачем? – удивляется.
– Тут недалеко большой продуктовый.
– А… – хочет что-то сказать, но не решается, – хорошо, – наконец выдает. – Хорошо, я через час, – смотрит на часы, – подъеду к магазину.
– Хорошо.
Довольная покидаю офис. Лифт, холл, и я, быстро минуя охранный пост, оказываюсь на улице. Здесь буквально пять минут пройти, и большой гипермаркет.
С тележкой брожу вдоль стеллажей и холодильных камер. Знаю, что Владимир любит мясо, и я хочу приготовить его любимые стейки. Овощи. А еще обязательно что-то сладкое на десерт. Последнее больше для себя. Сладкое успокаивает.
Когда готовлюсь подойти к кассам, как наперерез мне появляется Глеб.
Чуть не роняю коробку сока, которую держу в руках.
– Ну, привет, – едкая ухмылка. – Как тебе столица?
Не хочу с ним разговаривать. Положив в тележку сок, хочу его обойти, но он не дает. Опирается руками о тележку и заглядывает мне в лицо.
– Как ты так делаешь, что богатые мужики к тебе цепляются? М?
Молчу.
– Замуж выскочила. Молодец. Только я не позволю, чтобы мою дочь воспитывал чужой мужик. Не стыдно тебе, Юля?
– Это моя дочь. И к тебе она не имеет никакого отношения.
– А к кому имеет? К старику Ярцеву? Слушай, ну хорошая сказка. Я ведь даже поверил, пока не увидел ее. Она же на меня похожа!
– Глупости не говори.
– И по возрасту подходит. Юля-Юля, ты думала, я никогда не узнаю?
– Глеб, иди куда шел и перестань меня преследовать! – злюсь и толкаю его тележкой.
– Я докажу, что она моя. И тогда лишу тебя родительских прав. Отберу. Чтобы ты знала, как не слушаться таких, как я, – шипит он и, ударив ногой по колесу тележки, разворачивается и скрывается из виду.
А я стою как дура. Сердце вот-вот остановится, так сильно бьется о ребра.
– Вот ты где! – рядом откуда не возьмись появляется Ярцев.
Я, не выдерживая накала захлестнувших эмоций, обнимаю его, вцепляясь в его пальто мертвой хваткой и позволяю себе разреветься, чем очень сильно удивляю мужчину.
– Ты чего? – удивленно звучит.
Обнимает меня.
– Он угрожает отобрать ее! – сквозь слезы давлюсь.
– Кто?
– Глеб. Он только что тут был, – всхлипываю, отрываясь от него.
– Пусть только попробует, – вытирает подушечками пальцев мои слезы с щек и мягко улыбается. – Поверь мне, уже совсем скоро он ответит за все, что сделал, – звучит как угроза.
Глава 24
Владимир
Все, что собрали на семейство Ланских, находится на этой флешке.
Кручу пальцами на вид безобидный кусок пластика. Да только это бомба замедленного действия. Стоит только показать всю информацию нужным людям, и процесс станет необратимым.
Думал придержать. Не в моих правилах топить человека без возможности исправиться. Но видимо по-другому не получится. Говнюк перешел все границы. Даже разговор с парнями Огнева не помог. А его хорошо прижали. Видел видео. Видимо привык, что папочка всегда покрывает его грязные делишки. Вот сейчас и проверим, каков предел возможностей Ланского-старшего.
Официант приносит заказанный мной кофе.
Снова смотрю на время. Не люблю непунктуальных людей. Эта черта характера дает определенные выводы о человеке.
Сделав пару глотков, слышу голоса. Оборачиваюсь. Ланской собственной персоной. Администратор что-то отвечает и показывает в мою сторону. Тот кивает и направляется к столику, за которым я сижу.
– Добрый день, – протягивает руку, но я игнорирую этот жест.
– Рано делать выводы, – усмехаюсь, откидываясь на спинку кресла.
– Выводы о чем? – делает вид, что не понимает.
– Добрый или нет.
Прищуривается,