4 февраля на центральной площади Сталинграда, окруженной руинами, состоялся митинг. Среди шинелей солдат мелькали ватники и штатские пальто – на митинг пришли рабочие и служащие города. В обращении к бойцам и командирам Южного и Донского фронтов сталинградцы выражали горячую благодарность героям, отстоявшим родной город. Они клялись восстановить город, возродить его для новой жизни.
Среди трофеев советских войск оказался тяжелый литографский камень, доставленный специальным самолетом из Берлина. На нем гитлеровцы собирались печатать плакаты о взятии города. «Сталинград пал! – гласил подготовленный текст. – Москва – это голова Советского Союза, Сталинград – его сердце!» Врагу не удалось остановить сердце. Уже через четыре месяца после завершения исторического сражения из города-героя на фронт пошли первые эшелоны танков. На составах были гордые надписи: «Ответ Сталинграда».
Победоносное завершение Сталинградской битвы, разгром немецких войск на Кавказе создали благоприятную обстановку для развертывания наступления всех фронтов на юго-западном направлении. После поражения вражеских войск в районе Дона и Волги, писал маршал Г. К. Жуков, была «успешно проведена Острогожско-Россошанская и Воронежско-Касторненская операции. Советские войска, развивая зимнее наступление на запад, заняли Ростов, Новочеркасск, Курск, Харьков и ряд других важных районов. Общая оперативно-стратегическая обстановка для гитлеровских войск резко ухудшилась на всем советско-германском фронте».
В Советском Союзе Сталинградская эпопея вызвала чувство высочайшей гордости за Красную Армию. Это была долгожданная и радостная победа. Каждый ощущал себя причастным к беспримерному подвигу сталинградцев. И это было справедливо: победа советского оружия в Сталинграде – победа всего советского народа, нашего социалистического строя, всего советского образа жизни.
Люди радовались величайшей победе, скорбели о павших и обращались мыслями к будущему – впереди еще предстояла тяжелая борьба. Для миролюбивого советского народа война была опасной и тяжелой работой, которую нужно было выполнить как можно лучше, мобилизовав всю энергию и ресурсы во имя победы над фашизмом.
Бессмертные бойцы советского «второго фронта», партизаны, зримо ощутили последствия Сталинграда для врага. Ранней весной 1943 года соединение Ковпака действовало в Подолии и на Волыни. «Вот оно, – записывал П. В. Вершигора, – докатилось и до нас эхо Сталинградской битвы. Ошметки разбитых под Воронежем итальянских дивизий, венгерские бригады, румынские полки, понюхавшие под Краснодаром русского пороху, шли они, позабыв о Кавказе и Волге. Шли оборванные, усталые, с тупой, пугливой мыслью, с растерянным, бегающим взглядом попавшегося воришки… Вот как оно звучало, эхо Сталинградской битвы, докатившись до Житомира, Ровно и Шепетовки».
Победа русского оружия на далекой Волге вдохновила тех, кто передовыми разведчиками с оружием в руках в глухой ночи немецкой оккупации выходил тогда на рубежи нашей Родины предвестниками грядущего освобождения. В сталинградской победе, как видели ее современники эпохального события, сливались воедино воинские традиции великого русского народа. Партизаны Ковпака воевали в тех местах, где дрались их отцы и немало их самих в первую мировую войну против того же врага. «Спасали нас, – писал Вершигора, – осыпавшиеся, но еще глубокие окопы, вырытые лопатами русских солдат. Кости их давно лежали в земле, а труд солдатский, пот и кровь помогали нам, разведчикам Советской страны.
Ночью над Серетом поднимались туманы, и в топоте конских копыт нам слышались атаки казацких полков и мощное «ура» русской пехоты».
На следующий год грохот танков заглушил то, что слышалось партизанам, – в эти места пришла Красная Армия, завершившая освобождение советской земли. Гордая фронтовая солдатская песня того времени напоминала, откуда и куда пришли воины:
Мы солдаты Сталинграда,
Мы карпатские орлы…
Великая Русь восстанавливала свои рубежи.
Эпилог
Сталинградская победа знаменовала собой начало коренного перелома в ходе войны в пользу Советского Союза. До Берлина оставалось два с небольшим года…
Сражение и победа под Сталинградом потрясли весь мир. Западные союзники присутствовали при этом грандиозном событии, по крайней мере в лице одного представителя. «На Юго-Западном фронте, – писал Н. Н. Воронов, – появился американский генерал… Москва приказала дать ему полную возможность побывать в наших наступающих частях и соединениях. Генерал ездил всюду куда только хотел. Он был весьма доволен, но его смущало лишь одно: в районе боев мало американской техники. Он видел только два американских «студебеккера» и три «виллиса». Да, помощь США была лишь каплей в бушующем море! Как потом выяснилось, этот американский генерал имел основной целью установить, какую роль сыграет американская техника в боях на Волге». Как видим, установил и доложил, надо думать, о том, чему был свидетелем.[14]
Руководители Англии и США ознаменовали победу под Сталинградом памятными подарками советскому народу. У. Черчилль вручил И. В. Сталину почетный меч – дар короля Великобритании Георга VI гражданам Сталинграда. Ф. Рузвельт отослал в Сталинград грамоту, текст которой гласил:
«От имени народа Соединенных Штатов Америки я вручаю эту грамоту городу Сталинграду, чтобы отметить наше восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых во время осады с 13 сентября 1942 года по 31 января 1943 года будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Их славная победа остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны Союзных Наций против сил агрессии».
Оба дара заняли приличествующее им место в музее.
Так официально отмечали западные союзники нашу великую победу. А среди своих? Советский посол в Лондоне И. М. Майский в телеграмме в Москву в феврале 1943 года подытожил свои впечатления о реакции в Англии на победу в Сталинградской битве:
«Настоящее, глубокое восхищение СССР и Красной Армией испытывают только широкие массы… Чем выше по этажам общественной пирамиды, тем больше чувство восхищения разбавляется примесью других, разъедающих чувств… Еще сложнее реакция британских господствующих классов на наши военные успехи. В их груди живут сразу две души. С одной стороны, очень хорошо, что русские так крепко бьют немцев, – нам, англичанам, легче будет. Сэкономим потери и разрушения. Еще раз используем наш извечный метод – воевать чужими руками. Но, с другой стороны, нам, англичанам, страшно: а не слишком ли в результате усилятся большевики? Не слишком ли возрастет авторитет СССР и Красной Армии? Не слишком ли повысятся шансы «коммунизма» в Европе… Британское правительство хотело бы отложить создание второго фронта на более отдаленный срок, с тем чтобы дождаться момента, когда Красная Армия сделает всю основную работу и перешибет становой хребет германской военной машины… С другой стороны, если англичане (и американцы) в погоне за своей «комфортабельностью» слишком затянут создание второго фронта на Западе, они могут пропустить момент и позволить Красной Армии прийти в Берлин раньше союзников. Этого англичане и американцы страшно боятся».
То, что констатировал советский посол в секретном документе в 1943 году, к нашим дням выплеснулось на страницы книг о той войне, вышедших на Западе.
К концу 1943 года наилучшим западным экспертам по СССР довелось собственными глазами увидеть Сталинград. Из Москвы в Тегеран на совещание глав правительств СССР, США и Англии вылетела группа дипломатов западных союзников во главе с послом США А. Гарриманом на американском самолете. Из-за неисправности самолет вынужден был пойти на посадку в Сталинграде. Пока ремонтировался двигатель, высоким гостям пришлось провести около суток в городе.
Вот что они увидели там, согласно авторитетнейшим, по меркам, принятым в США, книгам, вышедшим в середине семидесятых годов. Чтобы оценить угол зрения путешественников, очень стоит воспроизвести их впечатления полностью.
Из книги