В таком раздраженном состоянии Павел был всегда, когда приходилось говорить с матерью, не дозвонившись до Ангелины.
Анна Кирилловна Банина была доктором биологических наук и крупным специалистом в области генетики растений. Долгое существование в рафинированном женском научном коллективе научило ее мастерски владеть подковерной коммуникацией и разить собеседника словом, выделяя, как клоп, обезболивающую жидкость.
– Я у вас, Пашенька, – прошелестела Анна Кирилловна в трубке. – Хорошо, когда невеста сына уговорила его не отказываться от подаренной бабушкой квартиры этажом ниже. Тут у вас в холодильнике мышь повесилась. Может быть, к ужину более масштабное мясное блюдо занести?
– Мам, хорошо, что ты у нас. – Банин, запыхавшись, встал в очередь. – Ты не встретилась с Ангелиной?
– Наша Персефона до моего прихода покинула богатые амбары, наполненные твоей матушкой Деметрой (я опять принесла вам гречку по акции из «Магнита»). Возможно, удалилась в свое загробное царство, – возвестила Анна Кирилловна, – надушившись, как я понимаю, новыми духами, которые ты ей подарил.
– А, да…
– Мой милый мальчик, в тебе говорит бабушкино упрямство! Ты все еще надеешься, что современные ароматические отдушки победят старый добрый формалин?
– Не такой уж он старый. Синтезирован Бутлеровым только в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году! Ангелина же обещала быть дома. Черт!
– Так у тебя, – невозмутимо продолжила мать, – претензии к будущей жене или нерасторопному Бутлерову?
– Она телефон свой точно не забывала?
– По крайней мере, на ее туалетном столике его нет. Хотя подожди…
– Да!
– …подожди, я стерла еще не весь слой пыли.
– Мужчина, вы точно и голубой, и розовый комплект белья в детскую кроватку брать будете? – наконец раздался идущий от кассы, заставленной чупа-чупсами и киндер-сюрпризами, усталый женский голос. Его обладательница, казалось, жила на этом свете вечность, а каждого аиста, обеспечивающего приток покупателей в магазин, знала лично.
– А? – Банин растерянно смотрел перед собой. – Мам, ей может грозить опасность! Что делать?
– Выбирай бежевый.
– Не надо ничего! – крикнул Банин кассирше, бросая на прилавке пакеты.
– Не, ну нормально? – принялась искать солидарность у очереди та. И, перегнувшись через кассу, громко крикнула: – Хам!
* * *
Глеб Озеркин потер покрасневшие от долгого вглядывания в монитор глаза. Карта командировок Егора Слепокурова с две тысячи восьмого по две тысячи пятнадцатый год совпадала с убийствами, описанными Юлией Юнг. Кроме Поволжья, он совершал вылазки в Белоруссию и Казахстан. Надо было успеть связаться с зарубежными коллегами, чтобы уточнить детали.
После гибели Максима Тевса убийца залег на дно. Зато Любовь Озеркина начала с осторожной регулярностью сообщать журналистам, что, как Джоан Роулинг, планирует попробовать себя во «взрослых» жанрах, затронув «самую нутряную тему для человечества – войну».
Глеб скачал пьесу матери «Отроки во вселенной» и сопоставил ее с поздними статьями Максима Тевса о ПТСР. Многие случаи, описанные психологом после разговоров с сослуживцами и их родственниками, перекочевали в поставленную москвичами драму.
Озеркин посмотрел на стоявшее у монитора в рамке фото. Он подростком стоит у цирка на Цветном бульваре и держит за руку худенькую, с землянично-рыжими волосами, синеглазую маленькую сестру.
– Ну ладно я, – прошептал он. – Но как у этой гадины могла появиться ты?
* * *
Гуров смотрел на ту же фотографию в доме отца Хрисанфа, который ловко убрал седые волосы в низкий хвост и стащил с простой железной миски вышитое полотенчико.
– Хотите оладушек к чаю? И не смотрите вы на меня так! Ваши боевые девушки тут и так распугали все село.
Гуров мысленно похвалил Береговых.
– Озеркина причастна к смерти дочери?
– В той степени, которую ей вменяли? – Священник прямо посмотрел на него. – Да.
– Вы многие годы наблюдали семью? Глебу передалась склонность матери к насилию? – Гуров должен был проверить все версии.
– Психологическому? – Священник оглянулся на дочерей, игравших на полу в куклы. Одну из девочек сыщик видел в гостях у Озеркиной, когда та приходила с матерью. – По отношению к Любе – да.
Пожилой мужчина вздохнул, отхлебнул чая.
– Глеб рос сложным, но порядочным. Смею надеяться, – он улыбнулся, – в этом есть и моя вина.
– Кто его отец?
Хрисанф поперхнулся.
– О таких делах прихожан, сын мой, церковь не ведает.
– В нулевых с Озеркиной жил молодой студент, склонный к насилию. Мы подозреваем его в нападениях на женщин по всей России и в ближнем зарубежье. Кто-то из жительниц Пристанного упоминал изнасилование или избиение, возможно сопровождавшееся одурманивающими веществами, в те дни?
– Боже упаси!
– Что в селе говорят о гибели мужчин, чинивших лодочный мотор у ивы, летом две тысячи пятнадцатого года?
Отец Хрисанф снова обернулся на дочерей, чтобы удостовериться, что разговор они не слышат. Одна из девочек уложила мишку в колыбельку. Гуров заметил, что у традиционной обережной куклы путешественников Подорожницы волосы сплетены из синих ниток.
– Так, сплетни одни! Кто-то хочет звать «Битву экстрасенсов». Мол, земля проклята. Ниже по течению пьянчужка скончалась. Кто-то репу чешет: это как надо было так мотор чинить? Но мы, – он вдруг стал серьезным, – конечно же, в храме отпели. Люба приносила на помин стряпню Ольгину. Все же люди почти на глазах у местных в тот мир ушли.
– Как давно вы укрываете в храме человека, который подарил вашей дочери эту куклу? – строго глядя на него, спросил Гуров. – Это для него ваша жена берет у Озеркиной продукты? Ваши дети ведь их не едят.
* * *
Отступая к лестнице на второй этаж, Ангелина услышала знакомое хихиканье.
– Поделись конфеткой, красавица! Надень платьице! Возьми цветы!
Низкорослый мужчина вышел на дрожащий свет факелов, и она увидела, что он полностью сед, хотя и довольно молод. Его кожа казалась темной, как у южанина. Лицо было морщинистым, низколобым и широкоскулым. Широкий нос обрубался высоко над островерхой складкой Купидона. Верхняя губа подрагивала над сколотым резцом. В бегающих по Ангелине глазам мелькало, как тень, безумие. И этот человек был ей знаком – видела его фото в телефоне Павла.
Она схватила со стола шприц для введения артериальной жидкости и направила на Слепокурова иглу. Егор погрозил ей коротким пальцем:
– Твой женишок меня очень плохо искал. Двойка ему!
Девушка всхлипнула:
– Я беременна.
– Какой сюрприз! – Не сводя с нее глаз, Слепокуров чуть наклонил голову. – Я пока только знаю, как убивать двух автостопщиц, едущих на утес Степана Разина. Бывала там?
– Нет.
– Ай, как стыдно! – Он сощурился.
– Простите. – Ангелина закусила губу.
– У тебя еще есть вся ночь, – в его голос вплелось сладострастие, – чтобы