Всё, что произошло в жизни, заставило меня ответить на вопрос, который на нашем сеансе задала женщина-психолог: «А как ты хочешь жить в семьдесят пять лет?» Я никогда не задумывалась над этим, но с этого момента началось какое-то переосмысление. Психолог попросила: «Нарисуй, что ты делаешь летом, когда тебе семьдесят пять лет». Я изобразила себя где-то на берегу балтийского взморья, здоровая и вполне еще дееспособная, катаюсь с внуками на велосипедах. Я теперь с нетерпением жду, когда это наступит. Для начала хорошо бы внуками обзавестись.
Поэтому в пятьдесят лет сознательными усилиями моя жизнь начала меняться, это было не спонтанно. Я села за руль и купила машину. При полном отсутствии денег. У меня появился постоянный парикмахер и мастера маникюра и педикюра, то есть забота о себе стала регулярной и систематичной, а не к событиям и датам. Я узнала, что такое спа-процедуры. То, что мне мешало проявиться в научной сфере («это невозможно, потому что невозможно в принципе»), ушло. Всё лучшее, что у меня опубликовано, начало публиковаться с пятидесяти одного года и позже. Если посмотреть на мой список в РИНЦе (РИНЦ – Российский индекс научного цитирования, один из значимых показателей, по которому оценивается работоспособность, прогресс деятеля нау-ки), все лучшие, наиболее цитируемые – это работы с 2009 года. Мне очень нравилось заниматься наукой, можно сказать, что я купалась в этом. Потом в образовании наступили времена, которые повернули его несколько в другую сторону. Административные обязанности стали занимать намного больше времени, чем творчество и работа со студентами. Поймала себя на том, что я иду на очередное совещание и испытываю отвращение даже не на ментальном уровне, а на физиологическом: я иду туда, и мне физически плохо.
Тогда я снова решила взять управление своей жизнью в собственные руки и не думать о том, кто и что по этому поводу скажет. У меня было чувство, что если я чего-то не изменю, то умру прямо там, на работе. В том возрасте, когда люди обычно борются за то, чтобы стать заведующим кафедрой, я, прозаведовав одиннадцать лет, передала это дело в руки своей ученице. Пережила не очень легкие два-три месяца, потому что, с одной стороны, давили наши начальники: «Как так, что за необдуманные решения?», с другой стороны давило общественное мнение, по которому существовало три версии того, почему я это сделала, включая немыслимые, невесть откуда взявшиеся финансовые выгоды. Реальная причина, что мне просто не нравится этим заниматься, нигде не фигурировала.
Что я приобрела после своего решительного шага? Мне повезло, обстоятельства сложились так, что сейчас я чувствую себя на кафедре защищенной, есть возможность плодотворной работы. Не у всех коллег старшего возраста всё так удачно складывается, часто их начинают «выдавливать», намекая, что пора на пенсию. Мне на пенсию рано, потому что в конкурсе лучших ученых я занимаю позицию выше многих других коллег, несмотря на свой возраст. Я второй человек по возрасту на кафедре и первый по тем показателям, по которым проводится конкурс «Лучший ученый», и я этим горжусь, есть еще порох в пороховницах.
Есть и такие бабушки-старушки – с высокой научной степенью и при профессорской должности. Так что возрастные женщины – вовсе не однородная масса, стоит только приглядеться попристальнее. Для этого нужно желание разглядеть и доброе отношение.
Кто может первым посмеяться над собой
В моей родительской семье всегда любили и ценили юмор. В детстве отец с выражением читал нам с сестрой Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», хохотал, и мы присоединялись к его радостному настрою, тогда как всю соль ироничной украинской мовы и пикантность некоторых ситуаций смогли осознать в полной мере несколько позже. Моему детскому сердцу были ближе «Приключения Чиполлино» Джанни Родари, зачитанные до дыр. В подростковом возрасте в нашу жизнь пришли Ильф и Петров, их «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». В компании одноклассников цитаты из этих романов служили своеобразным паролем, сразу давали понять, кто есть свой. Да и как можно было обойтись без изящного «В детстве таких, как вы, я убивал на месте – из рогатки»; устрашающего «Помните, у нас длинные руки!»; оптимистичного «Лед тронулся, господа присяжные заседатели!»? Позже я полюбила рассказы Чехова, его тонкую иронию. Несколько раз предпринимала попытку ближе познакомиться с героями Диккенса, но его «Посмертные записки Пиквикского клуба» одолеть не смогла. Английский юмор девятнадцатого века оказался мне недоступен.
В семье звучали шутки, смех, безобидные приколы. Отец был небольшого роста, невыдающейся внешности, но море обаяния – это про него. Найти общий язык с любым человеком, которого видел впервые, умел за пару минут. Над собой легко мог посмеяться. Он рано облысел, но на любую попытку уколоть его по этому поводу, звучало глубокомысленное: «На действующем вулкане растительность не растет», что должно было дать понять собеседнику, какой острый ум и кипучая работа мысли скрыты под голым черепом. Впрочем, когда человек знакомился с ним поближе, все вопросы отпадали сами собой, отец действительно был весьма интеллектуальным и эрудированным человеком. Мамин рост превышал отцовский сантиметров на восемь. Мама статная, высокая, красивая, да еще и туфли на каблуках любила носить. Родителей это нисколько не смущало, они любили ходить под руку и со смехом рассказывали после прогулки, как хихикали им вслед встречные молоденькие девчонки. «Что они понимают, глупышки», – улыбалась мама.
Зачем человеку дано умение смеяться? В природе ничего «лишнего» не бывает. Возможно, правы те, кто говорит, что смех является защитным механизмом для мозга. И включается этот механизм при встрече человека с чем-то непонятным, нелогичным. Те люди, которые не страшились непонятной ситуации, не впадали в уныние и могли посмеяться над происходящим и над собой в данных обстоятельствах, выживали, в отличие от тех, кто пребывал в печали. Не удивлюсь, если окажется, что чувство юмора и смех сыграли свою положительную роль для человека в эволюционном процессе.
С годами юмор нужен человеку всё больше. Вы представляете себе старика или старушку без чувства юмора? Это брюзга. Поскольку все мы в той или иной мере грешим если не брюзжанием, так нытьем, единственный выход – смеяться. Беззлобно, радостно и в первую очередь над собой. Во все времена, даже самые драматичные, юмор