– Вы сгубили моего брата! Вы изуродовали меня! Я всего лишь платил по счетам!
– Нам жаль, что Ар-Ри-Дэй погиб. Поверь, это так. Но если бы вы с ним не обкрадывали чужие измерения, нарушая баланс Леса, то ничего бы этого не произошло – вы бы не угодили за решётку, где он и нашёл свой конец. Все ваши поступки закономерно вели к одному итогу, не отрицай этого. А теперь ты должен ответить за свои преступления и преступления брата.
– Я не дамся тебе в руки, желна! И больше не вернусь в ту темницу! Никогда!
Судя по шуму и непрекращающемуся кашлю, он убегает с центра поляны, надеясь скрыться за деревьями. И мы начинаем свою охоту, загоняя выслеженного зверя.
Анфиса ведёт нас вперёд, и мы послушными тенями скользим между деревьев, подчиняясь дрожащей алой нити. Нас сопровождает горький дым курящихся трав, и даже завязанные глаза не мешают погоне. Вчера мы потратили половину ночи, оттачивая мастерство перемещения вслепую, и теперь бежим легко и совершенно без страха, буквально рассекая травяной океан, как стая юрких дельфинов.
До моего слуха доносятся надсадный кашель И-Скан-Дэра, хруст веток у него под ногами, шорох кустарников и травы. Вскоре направление погони меняется, а это значит, что иномирец достиг границы круга, и незримая сила развернула его в другую сторону. Анфиса спешит наперехват, и я точно знаю, что в обеих руках у неё две толстые красные свечи из воска и цветков мака. Как только мы остановим преступника, тётя зажжёт их, и тогда ему уже не улизнуть.
Мы скачем зигзагами между деревьев, и я чувствую, как начинаю задыхаться от быстрого бега. Сзади тяжело дышит Ольга, а где-то далеко за ней хрипит Дима: он бежит медленнее всех, потому что держится за руку Леры, которая сегодня стала его проводником.
Кажется, всё вокруг уже насквозь пропиталось дымом полыни, и исступлённый кашель И-Скан-Дэра становится всё ближе и ближе.
– Проклятый лес!.. – доносится до моего слуха вскрик иномирца.
На его месте я бы уже отчаялась. Когда все твои попытки скрыться от одной немолодой женщины и четверых детей с завязанными глазами сводятся к тому, что ты как цирковая лошадь бегаешь по кругу и никак не можешь увеличить разрыв, то поневоле начнёшь сомневаться в своих силах.
Очередной разворот, но к этому Анфиса уже оказывается готова.
– Врассыпную! – командует нам она.
Меня окружают красные нити сестёр, позволяя понять, где они находятся относительно меня. Мы выстраиваемся полукругом за спиной Анфисы, и когда пропитанная зверобоем нить в очередной раз отталкивает И-Скан-Дэра, он попадает нам прямо в руки, оказавшись зажатым между незримой преградой и нами.
– Что за… Как так вышло?! – восклицает он, увидев нашу тётю прямо перед собой. Он-то думал, что бежит всё это время дальше от лесной поляны, но неожиданно оказывается буквально перед носом у своих преследователей.
– Тебе не скрыться от нас. Неужели ты до сих пор не понял?
Я слышу щелчок зажигалки, которой Анфиса подпаливает фитиль свечей в её руках.
– Это ещё что такое? – с опаской спрашивает иномирец.
– Чем дольше горит пламя алой свечи, на которую ты смотришь, И-Скан-Дэр, тем быстрее силы покидают тебя. На ней выцарапано твоё имя, и её огонь уже никому не загасить, кроме меня.
В ответ пленник заходится в новом приступе кашля. Ему едва хватает сил, чтобы сделать глубокий вдох.
– Всё это тебе не поможет, желна! – хрипит он. – Даже если вы опять бросите меня за решётку, я выберусь оттуда и вернусь на это дерево, чтобы отомстить! – Он тяжело оседает на землю, продолжая кашлять. – Вы, стражи, всегда считали себя выше всех остальных! Но это не так! Вы всего-навсего жалкие прислужники Царя, вы пресмыкаетесь перед ним и учите своих детей этой рабской покорности! А я, в отличие от вас, свободен! И не вам лишать меня этой свободы!
Красные свечи забирают у него последние силы, и вскоре я слышу жалкие постанывания и хриплое дыхание иномирца, который не может даже подняться, настолько он слаб.
– Вряд ли когда-нибудь ты вновь найдёшь дорогу к нашему гнезду, И-Скан-Дэр. Но твоя свобода останется при тебе, не волнуйся. А теперь будь послушен моей воле!
Как же велик соблазн снять сейчас повязку и хоть одним глазком взглянуть на происходящее! Но Анфиса потратила не один час, чтобы мы уяснили, как опасен И-Скан-Дэр. Мы даже не успеем ничего понять – как он уже завладеет нашим разумом и заставит действовать, повинуясь его воле. Даже в ослабленном состоянии он способен на хитрости и подлости, чтобы освободиться и сбежать.
Сейчас противостоять ему может одна Анфиса. Ведь быть старшей – это значит не просто носить звучное звание, но и выполнять определённые обязанности. Ты становишься старшей, принимая их на себя и ставя интересы семьи выше собственных. Быть старшей – это значит иметь достаточно воли и смелости, чтобы защитить своих родных в минуту опасности. Поэтому теперь Анфиса стала старшей, теперь и её взгляд обладает силой.
– Смотри мне в глаза! – приказывает она.
Мало кто способен выдержать прямой взгляд старшей. В нём собрана вся сила рода, передающаяся из поколения в поколение. И Анфиса приняла её вместе с медным ключом и ответственностью за наше гнездо и всех его обитателей.
Я слышу надрывный крик И-Скан-Дэра, извивающегося в траве и перемежающего вопль с лающим кашлем. И в какой-то миг мне даже становится страшно от этих нечеловеческих звуков – так пронзительно он кричит, так молит о пощаде и снисхождении.
– Я закончила. – Голос тёти холоден и строг, и иномирец больше не вопит, лишь тихо поскуливает как побитый пёс. – Вы можете снимать повязки.
Мы с нетерпением сдёргиваем их с лица. И-Скан-Дэр, съёжившись, лежит на примятой траве. Его побелевшие глаза на изуродованном ещё не зажившими шрамами лице, искажённом болью, широко распахнуты от ужаса.
– Ты ослепила меня… Ослепила!.. – не может поверить в происходящее жалкий пленник.
– Больше ты никому не сможешь задурить голову, – сурово отвечает ему Анфиса и просит Диму достать припасённые верёвки.
– Я ненавижу тебя и всю твою семью, желна! Ты за это поплатишься! Ты разрушила мою жизнь!
– Ты сам её разрушил, И-Скан-Дэр, когда решил пойти против стражей Леса и устоявшихся порядков.
Мы помогаем Диме связать иномирца. У того даже нет сил сопротивляться. Красные свечи ещё ослабляют его, да и дым полыни по-прежнему висит в воздухе белым маревом.
– Поднимайся! –