Я уже понимал, что события из его жизни, отраженные в найденном дневнике, а, следовательно, теперь и из моей, остались в прошлом. Но, кое-что из того, что было описано в книге у Лермонтова, еще не свершилось. Никакой пока Бэлы и никакого пока Вулича Печорин, судя по всему, не встречал. Так что, они, похоже, еще встретятся на жизненном пути. Уже со мной, а не с прежним Печориным. Но, теперь у меня хотя бы появились шансы что-то исправить. Или сделать все еще хуже, как повезет.
Как бы там ни было, а с чего-то надо начинать. И, позвав денщика, я велел приготовить мне оружие для стрельбы и сопроводить меня за пределы крепости для практических упражнений. Я смотрел, как Иван ловко чистит мои пистолеты и заряжает их. Мне тоже очень хотелось попробовать. И, как оказалось, мои руки довольно ловко могли делать то же самое! В теле прежнего Печорина, как выяснилось, сохранилась хотя бы мышечная память. Следовательно, с нуля мне прокачивать навыки уже не придется. И это немного обнадеживало.
Вполне результативно постреляв из примитивных однозарядных пистолетов с кремневыми замками на склоне горы за пределами крепости, опробовав потом еще и кремневое ружье, и заметив, что навык владения здешним оружием достался мне от прежнего Печорина, практически, в полном объеме, я попросил денщика провести со мной тренировочный спарринг на шашках. Удивительно, но этот навык тоже сохранился. Во всяком случае, я мог довольно легко парировать удары Ивана и наносить свои. К счастью, шашки денщик принес специально затупленные, а то изрубил бы я парня случайно.
Потом, конечно, опробовал я и верховую езду. Прежнего любимого коня Печорина черкесы пристрелили, из-за чего я сюда и попал. Но, имелся у него, то есть, теперь у меня, запасной жеребец черной масти по кличке Абрек. И, когда я подошел к коню, он меня не испугался. Не взбрыкнул, а позволил забраться в седло. И я понял, что верхом ехать тоже вполне смогу. Печоринское тело хорошо обучено удерживаться на лошадиной спине. Проехав пару кругов вокруг крепости и любуясь, при этом, горными пейзажами, я почувствовал себя настоящим всадником.
Только мы с Ваней закончили упражнения с оружием и верховой ездой, вернувшись в крепость, как дорогу нам перебежал какой-то рядовой.
— Ваше благородие, вас комендант требует! — доложил солдат, вытянувшись.
— Сейчас? — удивился я.
— Так точно! Говорит, дело не терпит.
«Ну вот, начинается служебная лямка», — подумал я.
К моему счастью, должность коменданта крепости занимал сам Максимыч. А с ним вместе в штабном помещении цитадели оказались какие-то другие офицеры, с которыми я после своего попадания сюда еще не пересекался. Но, штабс-капитан представил их мне. Одним из них был поручик Семен Васильевич Никифоров, худой шатен с бледными впалыми щеками и с маленькими усиками, лет двадцати семи на вид. А другой поручик, Александр Петрович Друбницкий, оказался достаточно грузным брюнетом лет тридцати с бакенбардами и большими усами на красным мясистом лице. Они сидели за столом, покрытым географическими картами и бумагами, и хмуро разглядывали меня, когда я вошел.
— Ну что, Печорин, оживаешь? — проворчал Никифоров.
— Потихоньку, — кивнул я.
— Мозги, надеюсь, все еще на месте? — саркастически улыбнулся Друбницкий.
— Вроде бы, — я даже не знал, как реагировать на этот сарказм.
— То-то. А то тут Максим Максимыч говорит, будто вы ничего не помните, — встрял в разговор еще один офицер, совсем немного старше меня на вид, но тоже поручик, как и Друбницкий с Никифоровым.
Его представили мне, как Ипполита Илларионовича Зебурга. По происхождению был он остзейским немцем и должность занимал командира крепостной батареи, лицо его казалось излишне вытянутым, даже лошадиным, но умным.
Я напрягся, проговорив:
— Некоторые моменты выпали… но службу помню.
— Будем надеяться, а то вы немного странно себя ведете, Григорий Александрович, — заметил Зебург. — Будто другим стали каким-то и некоторых из нас не узнаете. Меня, например.
— Последствия контузии. С каждым может случиться. Но уже потихоньку вспоминаю все. Так что не вижу повода обижаться, господа, — оправдывался я.
— Ладно, — кивнул комендант. — Дело вот какое. Сегодня к вечеру к нам в крепость прибудет важный обоз со стороны Тифлиса. И нам приказано встретить его, дать людям отдых, переменить лошадей и обеспечить безопасность этого обоза до следующего пункта.
Я кивнул, стараясь не показать вида, что чего-то не понимаю в делах крепостной службы.
А Максим Максимович продолжал:
— Вот потому я и вызвал вас, Печорин. Вы у нас хоть и недавно контуженный, но самый глазастый стрелок и самый ловкий в седле. Любовался я сегодня с крепостного вала вашими упражнениями. Вижу, что полностью уже выздоровели. Так что придется поручить этот обоз вашим заботам, Григорий Александрович, больше некому. Да и с горцами вы сладить сможете, ежели чего. Так что готовьтесь. Пойдете в сопровождение вместе с казаками.
— Слушаюсь, — кивнул я, уже переняв от своего денщика здешнюю манеру отвечать на приказы.
— И еще… — комендант понизил голос. — Грузинский князь Гиоргадзе, который едет с обозом, везет с собой кое-что важное, бумаги какие-то секретные. Так что отнеситесь со всей серьезностью.
— Постараюсь, — я снова кивнул.
Тогда Максимыч ткнул пальцем в карту, сказав:
— Вот здесь, в этой казачьей станице на левом фланге находится пункт назначения. Там стоит батальон пехоты, который обеспечит охрану князю на его пути дальше. Вы же должны будете подождать там обоз с боеприпасами, который должен прибыть в станицу в течение двух недель. По прибытии каравана, организуете его сопровождение обратно в нашу крепость.
Когда я вышел из штабного кабинета, в голове крутилась одна мысль: похоже, что еду туда, где находится тот самый фаталист Вулич… А, значит, события уже начали двигаться по сюжету, который я знал. И теперь мне предстояло решить: попытаться их изменить или стать их пассивным участником. Но, плыть по течению судьбы прежнего Печорина мне не слишком хотелось. Например, в Персию я твердо решил не ездить никогда, чтобы не