Глава 44
У камеры я застала неожиданную сцену. Дверь была распахнута, изнутри слышались оханья и аханья нянюшки, а у входа мялся испуганный серохвостый наг из прислуги. При виде нас он что-то залепетал по-ханасски надзирателю. Тот, резко заспешив, схватил меня за руку, потащил за собой и втолкнул в комнату.
Я и сама уже почти бежала. Сердце прыгнуло в пятки при мысли о том, что с Даницей в мое отсутствие могли что-то сделать. Отпихнув надзирателя, склонившегося над ней, я первой вцепилась в нянюшку и принялась выискивать на ее лице и теле признаки ударов, болезни, да чего угодно. Ну не могло же ей ни с того ни с сего стать настолько плохо, что она громко стонала, лежа на подстилке и хватаясь за сердце! Может, Кира подсыпала в еду яд и вместо меня отравила Даницу?
– Ох, Линни, ну наконец-то! – почти провыла она. – Отойди, сейчас мне полегчает! Ты же знаешь, как это у меня постоянно бывает по меньшей мере раз в неделю!
– Чего? – озадаченно переспросила я.
Да нянюшка здоровее меня будет! Какие еще приступы раз в неделю?
– Подушку мне скатай из циновки, балда! И этих оболтусов прогони, – прохрипела она, подозрительно сердито для такого ужасного самочувствия сверкая на меня глазами.
Я послушно бросилась к своей циновке, скатала ее, подложила под голову Данице, которой с каждым мигом становилось заметно лучше, и жестами выгнала обоих нагов. Когда они, вконец растерянные, выползли в коридор, нянюшка уже дышала ровно и перестала подвывать. Я на всякий случай показала им, что надо принести воды. Когда дверь закрылась и снаружи раздался удаляющийся шорох хвостов, скользящих по каменному полу, я вновь склонилась над Даницей.
Та еще похрипела для приличия, следя за дверью, а потом замолчала и с бодростью, которая категорически не соответствовала ее внезапной «болезни», села на циновке.
– Так с тобой всё в порядке? – опешила я.
– Святые угодники, Линн! – она закатила глаза. – Ясное дело, со мной всё в порядке! Спасибо и на том, что хоть сообразила мне подыграть.
– Могла бы и предупредить, что собираешься устроить спектакль, – огрызнулась я. – У меня чуть у самой сердце не остановилось! Знаешь, как я за тебя испугалась?! Я уже подумала, что ты съела подсыпанную Кирой отраву!
– Ну прости, – не очень искренне ответила нянюшка. – Мне пришлось импровизировать. Гениальная идея пришла внезапно, но она полностью оправдалась. Смотри, что мне удалось достать!
И она с невероятной гордостью продемонстрировала мне гвоздь. Я приподняла брови.
– Эм… Ты точно головой не ударилась, когда изображала приступ?
Даница фыркнула.
– Не знай я всю твою родню, была бы уверена, что тролля в тебе не одна четверть, а все четыре. Как ты собираешься ошейник свой снимать?
Я пожала плечами.
– Ну, я бы достала какой-нибудь напильник…
– Ага, тут же напильники на каждом шагу валяются! Смотри… Ну, вернее, ты-то ничего, конечно, не увидишь… Ладно, вот, можешь пощупать.
Она покрутила железное кольцо на моей шее. Я невольно поморщилась. Ошейник был достаточно свободным, но все равно ощущался неприятно и мешал спать ночью. Разумеется, я еще вчера попыталась его сломать или хотя бы согнуть. Увы, как и предупредил Шет, это оказалось бессмысленно. Обладая силой обыкновенной человеческой девушки, я не могла вообще ничего, а уж у нянюшки тем более не получилось снять с меня эту дрянь.
– Чувствуешь? – Даница взяла мою ладонь и заставила пощупать какой-то выступ на ошейнике.
– Что это?
– Замок. Там есть отверстие, как для ключа. Только у надзирателя никаких ключей не видно.
– У Шета тоже, – припомнила я. – Можно было бы поискать…
Я сама себя прервала, обреченно махнув рукой. Еще одна идея наподобие той, что меня подпустят к тессерактам. Ничему такому не бывать.
– Ключи мы до скончания веков можем искать и не найдем, – резонно возразила нянюшка. – Но замки не только ключами открываются.
Она опять показала мне гвоздь, подмигнув.
А ведь и правда, он был достаточно тонким, чтобы пролезть в маленькую замочную скважину.
– Как ты его достала? – удивилась я.
– Душечка, ты же не думала, что твоя престарелая няня ни на что не годна? Уже второй раз за день надзиратель, уводя тебя, оставлял меня в одиночестве. Никто не приходил ему на замену. Я решила проверить, насколько хорошо нас охраняют, и навела немного шума. Прибежал только этот серохвостый слуга. Кажется, он вообще случайно меня услышал, потому что в этот момент по двору мимо полз. Я его убедила вывести меня наружу, гляжу, а там в пыли гвоздь валяется. Ну я за сердце хвать! Делаю вид, что мне плохо, падаю, а сама гвоздь прячу. Наг сам перепугался и обратно меня притащил. А тут ты.
– Пресвятые орты, нянюшка, – вздохнула я. – Ты точно до сердечного приступа доведешь. Не себя, так меня или ни в чем не повинных слуг.
– Насчет невиновности этого слуги я бы еще подумала…
– У них же кастовое деление в Ханассе, – напомнила я. – По цвету хвостов можно понять, какое положение наг занимает в обществе. Те, у кого серые хвосты, мало чем отличаются от рабов. Хозяин приказал – он выполняет и не смеет ослушаться.
– Ладно, ладно, ничего не станется с этим серохвостым, – отмахнулась Даница. – Главное – у нас появился инструмент. Ты ведь наверняка ничего не добилась больше от Шета?
Я сокрушенно покачала головой.
– По-моему, вся моя «помощь» состоит в том, чтобы я отдала всю свою кровь и не рыпалась при этом.
Нянюшка покивала с видом «я так и знала».
– Ничего, не расстраивайся. Выкарабкаемся.
За дверью опять раздался шорох чешуи, и Даница быстренько вернулась на циновку, страдальчески сморщившись с мастерством профессиональной актрисы. Я лишь вздохнула.
Все з а мки наших надежд строятся на таком хрупком фундаменте, как простой гвоздь. Замечательно.
Что ж, видимо, это сейчас единственное, что нам остается.