– Закончила? – едва шевеля губами, спросила я.
– Ты слышишь? – вместо ответа уточнила она.
Я повернула голову к ней. Это стоило неимоверных усилий – проще передвинуть гору.
– Слышу что? Тишина стоит.
– То-то и оно, – задумчиво согласилась Даница. – В прошлую ночь вшивые потусторонние собаки так выли в клетках, что я уже сама была готова из окна им подвывать. И в начале сегодняшней ночи они тоже тявкали. А сейчас, глянь-ка, ни звука.
– Может, луна не в той фазе, – предположила я. – Или их накормили сытнее.
– Нет-нет, – она продолжала вслушиваться. – Сдается мне…
Так и не окончив фразу, нянюшка вдруг полезла к окну, встала на носочки и уцепилась худыми руками за решетку.
– Не видно ни фьерта… Оно, впрочем, и не удивительно…
– Да что ты там бормочешь? – не вытерпела я. – Что стряслось-то?
– Пока ничего. Всего лишь питаю наивные девичьи надежды, что мой кавалер пришел меня спасать.
Я попыталась подняться, чтобы присоединиться к ней – мои глаза все-таки были зорче, но не смогла и просто шевельнуться. Ноги как свинцом налились; руки, наоборот, болтались тряпками. Уткнувшись лицом в колени, я выбранилась одним из самых грязных ругательств, какие слышала от Бодыги, и рывком сдернула с себя ошейник.
– Ну здрасьте! – возмутилась Даница. – Я так долго обматывала! Ниткой в эту крошечную дырку еще попробуй попади в такой тьмище!
– Пошло оно всё, – коротко осведомила я ее о своем отношении примерно ко всему и с огромным облегчением встала.
Ну вот, совсем другое дело!
– Кавалерам может понадобиться помощь изнутри, а то в соседних камерах с ними куковать будем, – пояснила я, расправляя плечи.
Для начала я проверила, что за окном. Пейзаж за последние сутки никак не поменялся – там по-прежнему виднелась стена, над которой светил месяц. Где-то неподалеку раздался сдавленный звук, затем глухой удар. Наши бьют врагов? Или стражники решили потренировать шиданов на ночь глядя?
В любом случае вмешиваться пока было рано – существовал риск нечаянно поднять тревогу и этим свести на нет все усилия спасителей. Я продолжала наблюдать за окном, напряженно вслушиваясь в каждый шорох.
Ну, что там? Близко ли помощь? Или у нас с нянюшкой чересчур разыгралась фантазия?
Сбоку мелькнула тень. Несколько мгновений ничего не происходило. Затем ночную тишь разрезал резкий, захлебывающийся лай, который так же внезапно оборвался, а следом за ним разнесся крик на ханасском языке.
– Фьёрт, – хором вздохнули мы с Даницей.
Будто эхом зазвучали громкие мужские голоса со стороны главного здания. Встревоженные наги устроили перекличку и принялись искать таинственных противников. Вскоре раздался шум и в нашем коридоре. Надзиратель выполз из своей комнаты и заспешил то ли на подмогу товарищам, то ли проверить, на месте ли пленницы.
Я беззвучно метнулась ко входу. Хотя кровопускания и недосып не могли не отразиться на самочувствии, троллья сила вернулась. Ну а с ней никакие наги не страшны.
Дождавшись, когда торопящийся надзиратель с небольшим фонарем в руках доберется до нашей камеры, я со всей дури пнула дверь. Ту вырвало «с мясом». Надзиратель едва успел тихо вскрикнуть, придавленный массой дерева. Для верности я еще «погладила» его сковородкой по голове.
– Да он и так без сознания, – проворчала Даница, опасливо высунувшаяся из камеры.
– А нечего было на тебя оружие наставлять, – веско ответила я.
Грохот, с которым я выбила дверь, и характерный звон от встречи сковородки со лбом надзирателя должны были привлечь всех нагов в этом здании. Я решила не ждать, когда на меня выскочит целая толпа вооруженных врагов, и сама бросилась к комнате в начале коридора. Там располагалось что-то наподобие сторожки, где с утра я видела еще одного вооруженного нага, игравшего с надзирателем в игру всех времен и народов – кости. Там же находились и «кровати» стражей, больше походившие на гнезда.
Я влетела туда со сковородкой наготове, уверенная, что встречу яростный отпор… И застыла растерянная посреди пустого помещения. На столе, где утром была разложена доска для костей, сейчас дотлевал свечной огарок. Первая постель оказалась смята, вторая – аккуратно сложена. Кто бы здесь ни ночевал, сегодня он еще не добрался до «кровати».
Вот и подралась всласть…
– Я пока тут подожду, – донесся из конца коридора голос нянюшки, которая явно так и осталась в камере.
В этот миг снаружи что-то так громыхнуло, что через раскрытое окно до меня долетела взметнувшая пыль. Я инстинктивно пригнулась, осторожно подобралась к окну и выглянула наружу.
Обзор здесь был лучше, чем из нашей камеры, однако толку от этого оказалось немного. В темноте мелькали чьи-то фигуры, наги дрались с нагами – не разберешь, кто свой, а кто чужой. Сверкали огненные вспышки с обеих сторон, раздавались крики, надрывно лаяли шиданы, какой-то неизвестный зверь заревел так, что у меня подпрыгнуло сердце.
Элента я не видела. Где он? Есть ли он вообще среди нападающих или его опять отправили на срочное задание за тридевять земель?
Поняв, что отсюда ничего толком не разобрать, я развернулась и уверенным шагом направилась к выходу, однако смутное движение в противоположном конце коридора заставило меня замереть.
Темница не освещалась. Фонарь в руке надзирателя погас при его встрече с летящей в лицо дверью, и единственный источник света остался позади, в каморке стражников. Некоторые камеры были открыты, но слабый лунный свет не доставал до коридора и не рассеивал мрак.
Я понятия не имела, что может быть впереди: всего лишь игра теней, второй надзиратель или какая-нибудь тварь из тех, которых держали в клетках во дворе. На всякий случай я покрепче схватилась за сковородку, готовясь ко всему сразу, и сделала шаг.
Интуиция меня, как обычно, не подвела. В темноте сверкнул какой-то летящий в меня предмет. Я инстинктивно отпрыгнула и ударила по нему сковородкой, отбрасывая назад. Предмет ударился о стену, покатился по полу и вдруг с треском лопнул, разбрызгав вокруг темную жидкость. Что это, я не знала, но шипение, с которым она потекла по песчанику, ничего хорошего от прикосновения к ней не обещало.
– Выходи, трус! – громко сказала я во мрак. –