Десятки всадников со знамёнами, в латах и шлемах ехали в направлении усадьбы по дороге. Вороные кони, красные попоны на них. У всадников на высоких железных шлемах чёрные перья. Мечи приторочены к поясам. Я такое только в фильмах видела!
Лиц не разобрать — шлемы плотно закрывают всё, кроме глаз.
Взгляд, скользнув по общей массе, прикипел к тому, кто ехал впереди. Это он? Это — мой муж? Боже, только бы не ошибиться! Иначе мне точно не миновать смерти!
У него был самый огромный, как мне показалось конь, абсолютно чёрный, как ночь. Мужчина управлял конём одной рукой. Со второй были сняты латы и она была обмотана какой-то светлой тряпкой, наподобие бинта. Из-под шлема виднелись пряди длинных темно-русых волос... Мы встретились взглядами... У него глаза светло-голубые. Это неожиданно. Я вдруг только сейчас поняла, что здесь ни у кого больше голубых глаз не видела — только карие и зеленые! Его глаза, скользнув по мне, сползли на мой живот. И я, помимо воли, прикрыла его рукой!
Я не знала его! Боже, дай мне сил! Что говорить? Как себя вести? Уж он-то точно поймёт всё!
Оглянулась, ища глазами Пиппу. Мне хоть какая-то поддержка сейчас была нужна! За моей спиной столпились, кажется все обитатели крепости и даже соседней маленькой деревушки. Даже детвора благоговейно застыла, в восхищении глядя на приближающееся войско.
Лязгнув доспехом, первым с коня слез предводитель.
Моё сердце истошно колотилось от страха в груди! Какой он там, под шлемом? Я уже слышала пару раз, что изуродован. Как не выдать своего ужаса, когда увижу? Как сдержаться?
Он сделал несколько шагов в мою сторону. Вцепившись в подол трясущимися руками, во всё глаза я смотрела на него.
Кто-то из женщин за моей спиной выкрикнул:
— Да здравствует господин наш Деймон!
Её поддержали другие голоса:
— Вернувшийся с победой! И вернувший нам наших мужчин!
Он остановился. Обвел взглядом толпу. Потом поднял здоровую руку и медленно снял с головы шлем.
И я оторопело смотрела, забыв, что должна тоже поприветствовать его. Напрочь растеряв из памяти все слова, которым меня научила Пиппа.
Потому что он вовсе не был уродом. Абсолютно.
По правой щеке проходил глубокий и бугристый шрам, заканчивающийся во внешнем уголке глаза. На подбородке — тёмная щетина. Лицо было обветрено, на лбу царапина. Но... Господи, слава тебе! Он точно не был уродом. И кожа его не была зеленой!
Он вопросительно поднял бровь, презрительно глядя на меня. И я, наконец, вспомнила, что должна сказать.
— Приветствую тебя, муж мой. Я счастлива, что ты вернулся живым.
И мне кажется, прежде чем ответить, он понимающе и презрительно усмехнулся.
— Ни к чему сейчас красивые слова, — сказал он, кинув поводья от лошади подбежавшему мальчишке. — Сейчас прибудут обозы с ранеными. Позаботьтесь о них.
И все во дворе вдруг пришло в движение. Служанки толпой побежали в сторону кухни. Кто-то торопился к баням. А мужчины — в направлении конюшен.
И я, хоть и стояла истуканом возле ворот, пожирая глазами впервые увиденного мною человека... моего мужа, отлично понимала кто и чем займётся сейчас.
Более не взглянув на меня, он, хромая и прижимая к боку руку, пошел к дому.
А я знала, что мне нужно сейчас бежать в его кабинет, к камням! Ведь я могла сейчас облегчить боль раненым! Я могла сделать простейшие амулеты для них, тем самым оказав посильную и нужную сейчас помощь! И я этого хотела!
Но ноги сами несли меня вслед за этим мужчиной. И я, как привязанная шла. Я не знала, с чего начать разговор. Я не знала даже, как к нему обратиться! По имени? Привычным для всех здесь живущих словом "господин"? Или как? Муж? Ты? Или вы?
Но, как собачонка, плелась за ним. А он решительно и быстро, насколько позволяла сильная хромота, шагал по коридорам, не обращая на меня внимания. Открыв дверь в нашу... Или теперь уже только его комнату? Обернулся и грубо спросил:
— Ты что-то хотела, Эсмеральда?
Я задрала голову, чтобы по взгляду понять, что говорить и делать дальше, и замерла на мгновение. Он высоченный. Широкоплечий. От него такой запах... Ох... Ну, концентрированный, я бы сказала. Ясно... Кони, кровь, пот, грязь. Но... Отчего-то я не испытывала отвращения, что было бы логично. Стояла и молчала, как дурочка.
— Так что ты хотела? — он явно вышел из себя.
Чем я уже тебе так не угодила... В прошлой жизни? Или, лучше сказать, что мы там уже не поделили? Если вот — бросаю взгляд на свой живот — я от тебя беременна!
— Э-э-э, я хотела помочь тебе. Снять эти штуки...
Кивнула на доспехи, пытаясь в памяти найти хоть одно подходящее название, но там было пусто, как в ведре.
Его бровь выгнулась. А шрам прямо на моих глазах побелел. Не понимая язык его мимики, я продолжила:
— Помыться. Раны обработать...
— Чт-то? — пораженно спросил он.
И сделал шаг в мою сторону, внезапно нависнув надо мной всей своей огромной мощью.
— Ну... Не надо, так не надо, — ретировалась я, мгновенно и очень резво для своего неуклюжего тела разворачиваясь на каблуках. — Я пойду, пожалуй, служанкам тогда помогу.
— Чеегооо? — ещё больше поразился он. — Служанкам? Какая муха тебя укусила? А хотя.. иди-иди, помоги! А ко мне пришли Пэрис. И пусть приготовит ванну.
Кого? Пэрис?
Мозг опытной современной... Ну, в смысле, грамотной в подобных вопросах, взрослой женщины вдруг придумал вполне яркую и понятную картинку — значит, служанка будет его раздевать и мыть? А это законно вообще? Чужая баба на моего мужа будет пялиться... Или так нельзя только в моем мире?
Практически бегом я ушла из комнаты, обернувшись только на повороте. А он так и стоял в дверном проёме, глядя мне вслед. И может быть... Может быть, это не мои чувства! Может быть, это — отголоски того, что когда-то чувствовало это тело, тело, в которое необъяснимым мановением небес я попала. Но моё сердце пропустило удар при взгляде на этого мужчину, а потом понеслось вскачь, как мячик с горы...
10 глава. Семейные тайны
— Эсми, Эсми, — доносилось откуда-то издалека.
Я осмотрелась, пытаясь понять, кто меня звал. Но жарко натопленный камин и множество зажженных свечей создавали в помещении некое дрожащее марево, в котором всё окружающее виделось мне другим,