– Нужно успеть позавтракать… – Под этим предлогом Стерхова отошла и устроилась за столиком рядом с Вельяминовым.
Склонившись к ней, он тихо сказал:
– Будьте поосторожнее с этим Кошелевым. Он городской сумасшедший в самом опасном варианте.
– Да, что вы! – искренне удивилась Анна.
– Решил монетизировать старое преступление: торгует сувенирами, выпускает брошюры, организует экскурсии. Замучил своей навязчивостью.
Она с любопытством взглянула на Вельяминова:
– Что за преступление?
Тот заговорщически улыбнулся:
– Кошелев вам расскажет. Он любит делать из этого шоу. Готов поспорить, вам будет интересно.
Закончив с кофе, Стерхова поднялась из-за стола. Виктор Петрович тут же подскочил и взял ее за локоток.
– Идемте, Анна Сергеевна. Я покажу вам нашу гордость, – поведал он с многообещающей улыбкой. – Наш музей!
Они покинули ресторан и пересекли вестибюль. Через массивную дверь с бронзовой ручкой вошли в противоположную часть здания. Узкий коридор привел их в небольшой, сумрачный зал, уставленный витринами и стендами.
– Не кажется ли вам, что здесь пахнет морем, приключениями и чужими секретами? – Кошелев эффектно развернулся.
Анна улыбнулась, но ничего не ответила.
– Вот, например, этот экспонат… – продолжил он, указывая на старую выцветшую фотографию под стеклом. – Видите этого мужчину? В Светлой Гавани был свой «человек из Сомертона».
Анна склонилась к витрине. На снимке был мужчина, сидевший у стенки набережной, с открытыми глазами и умиротворенным выражением лица.
– Он мертв? – спросила она, чувствуя, как внутри зарождается тревога. – Человек из Сомертона… Кажется, что-то слышала, но сейчас не вспомню.
Кошелев, явно наслаждался моментом:
– Тогда я сделаю для вас краткий исторический экскурс. Первого декабря 1948 года на пляже Сомертон в Аделаиде – Австралия – нашли тело мужчины. Он сидел, прислонившись к каменной стене, как будто просто отдыхал и смотрел на воду. На нем был безупречный костюм и начищенные до блеска туфли. В карманах – билет на автобус, жвачка и спички. Все ярлыки на одежде срезаны. И ни одного документа.
– Причину смерти установили? – спросила Анна.
Кошелев провел ладонью по стеклу витрины, словно стирая пыль.
– Официально – остановка сердца. Подозревали отравление, но яд определить не смогли.
– Как в детективах Агаты Кристи… – задумчиво проговорила она. – Впрочем, я вспомнила. Через несколько дней в камере хранения на вокзале нашли его чемодан. И там на одежде все ярлыки срезаны. Только одна странная деталь…
Кошелев оживился:
– Да-да! В потайном кармане брюк нашли клочок бумаги со словами: «Tamam Shud», вырванном из книги «Рубайят» Омара Хайяма. «Окончено» в переводе с персидского. Потом нашли и саму книгу. Страница была вырвана, а на обложке записан шифр, который получил название «Сомертонский код»
Анна кивнула.
– Помнится, дело так и не раскрыли.
– Ни личность неизвестного, ни причины смерти. Его так и прозвали «человеком из Сомертона». – Кошелев на мгновение замолчал, глядя в окно, за которым буйствовал шторм. – А ведь все могло быть иначе, если бы не одно обстоятельство.
Анна с интересом прищурилась:
– Какое?
Он понизил голос почти до шепота:
– Его фотографию показали медсестре по имени Джессика Томпсон. Она его узнала, но промолчала.
В этот момент где-то наверху с грохотом захлопнулась оконная створка. Анна вздрогнула и оглянулась.
– А ваш «человек из Сомертона»? Что было с ним?
Кошелев усмехнулся.
– Наш случай был еще театральнее. Представьте: октябрьское утро, набережная у Морского вокзала, первый иней на песке. Мужчина сидит у стены и мертвыми глазами смотрит на океан. А в его кармане скомканный клочок бумаги с одной только строчкой.
– Что было в ней?
– «Не жди меня долго».
– Как сентиментально. – Анна обвела взглядом витрину и заметила на полке смятый клочок бумаги. – Это она?
– Нет, к сожалению. Это всего лишь реконструкция. – Кошелев кивнул на пожелтевший снимок. – А фотография мертвеца настоящая, из уголовного дела.
Анна смотрела на снимок. Казалось, человек на ней вот-вот отведет глаза или моргнет.
– Странное ощущение…
– Моя мать видела его живым, – сказал Кошелев. – Она работала администратором, когда он пришел в эту гостиницу.
– Хотел заселиться? – спросила Анна.
Кошелев кивнул.
– Светлая Гавань в те времена была на пике туристической популярности. Свободных мест в гостинице не было, и неизвестный оставил чемодан в камере хранения. Сказал, что вернется за ним вечером. Но так и не вернулся.
Он снова взял Стерхову за локоть и подвел к стеллажу с мужскими вещами.
– Мне было лет двенадцать. Я все хорошо помню. Следователь осмотрел его чемодан, но ничего интересного не нашел. Обычная одежда и предметы личного пользования. Чемодан так и остался в камере хранения, и потом долгие годы валялся на складе. Теперь все это здесь.
Анна придвинулась ближе. На полке за стеклом лежали свитер в бордово-желтую полоску, серая кепка, черная футболка и пара потрепанных книг.
– Этот свитер… – пробормотала она. – похожий носил Фредди Крюгер.
– В то время он был очень модным. – Заметил Кошелев. – Я мечтал о таком же.
– Что говорили в городе?
– О смерти этого человека? Легенды множились со скоростью света. Одни говорили, что он был шпионом, другие – беглым преступником, третьи – перешел дорогу бандитам. В девяностые годы случалось и не такое. – Кошелев с улыбкой развел руками. – Вот так и родилась идея создать музей, привнести, так сказать, в эти стены дыхание прошлого.
– Хотела вас спросить… – Стерхова с трудом подавила улыбку. – Почему в названии отеля на фасаде вместо «Пасифик» написано «Расифик»?
– Заметили?.. – Кошелев чуть-чуть стушевался. – Видите ли… Мы с матушкой долго обсуждали на каком языке заказывать надпись. Ну, и я перепутал первую букву. Матушка, разумеетя, рассердилась, но надпись уже смонтировали. В целях экономии решили ничего не менять. А что?! – он хлопнул себя по торчащему животу: – Так даже оригинальнее!
Из коридора послышались шаги и в зале появился Стас Вельяминов, раскрасневшийся от быстрой ходьбы.
– Анна Сергеевна, пора на просмотр. Конкурсный показ начнется через десять минут.
Стерхова в последний раз посмотрела на витрину, потом на хозяина отеля.
– Спасибо, Виктор Петрович. Вы были правы, экскурсия была интересной.
Кошелев любезно поклонился.
– Уверен, еще увидимся.
Анна и Вельяминов вышли из музея. За окнами по-прежнему бушевал тихоокеанский тайфун. Ливень хлестал по стенам здания, порывы ветра с силой ударялись о стекла, на миг отступали – и снова били с удвоенной яростью. В пустых вентиляционных шахтах стонал и скрипел металл. Временами звук превращался в протяжный вой. Казалось, загнанная в ловушку стихия, металась в замкнутых трубах. Ее искаженный голос не утихал ни на секунду.
Вестибюль, еще утром наполненный постояльцами, теперь был пуст и казался слишком просторным. У стойки