Красноордынцы в тени Эйфелевой башни – очень объяснимо. Ещё Симонов писал, что настроение у бойцов было в сорок пятом – идти дальше, «к последнему морю», как завещал Чингиз. Тут у фрау Зулейхи просто взыграло монголо-татарское. Но, как и в 1920 году над Вислой, помешал проклятый Сталин.
Что немецкий у Зулейхи без перевода – так наш главнокомандующий неплохо владеет, говорят. И с тётей Анжелой собираются-таки Великий Шёлковый налаживать, Берлин – Пекин. Да и вообще немцы – это братья-славяне, только с придурью. Поскреби немца – найдёшь славянина, поскреби славянина – найдёшь татарина, поскреби татарина – найдёшь мадьяра, поскреби мадьяра – найдёшь немца. В «Кирзе» у самого Чекунова лейтенант Цейс, из поволжских немцев, ласково именуется унтерштурмфюрером, а подполковник Порошенко – Геббельсом. Провидец Чекунов уже тогда упромысливал порошенковскую суть.
Вопросы бар? – Вопросы ёк.
Что сказать за Алексея Иванова: Одной рукой пишет, а другой шарит в Сети»?
Спасибо братскому англосаксонскому диалекту – глагол «шарить» набрал магизма. Он значит не только искать-аскать, но и делиться-давать. Дети, кстати, такие вещи часто путают. Мои постоянно путали give и get.
Чекунов ущучивает (точнее – убобряет) Иванова, «мастера точной детали». Так русская литература всегда отличалась точной «лишней» деталью, лишним человеком, лишенцами, лихими людьми – отсюда и Лихолётов, и солёная селёдка. (Кстати напомнить: по-гречески «лишний человек» будет αχρηστος, «нехристь».) Селёдку можно и пожарить. Но можно жарить и солёную селёдку. Так что претензия к Иванову тут одна: он не уточнил – жареная ли солёная селёдка или нежареная.
Вот Чекунов привязался к «долине Шуррама», дескать, нет такой. Чекунов не понимает, что так удобней гуглить. Если б это была реальная долина, выпало бы в «Гугл» много туризма, а так – выпадает один Иванов с Чекуновым. Мелочь, а приятно, согласитесь.
Прилепина Чекунов check-ает за Дёгтева с эсэсовским перстнем, однако в «Кирзе» читаем: «В идеале фуражка (дембеля) должна походить на немецкую времён Великой Отечественной войны». Будем надеяться, что не на эсэсовскую фуражку, а вермахтовскую.
Сравнения надо развёртывать. Вот написал Вадим, что Прилепин похож на мясника, Водолазкин – на пастора, а Зулейха – на операционистку, Олег Демидов радостно это воспроизвёл – дальше что?.. Надо дальше их барбароссить. Это же ирландский анекдот: собрались вместе мясник, пастор и операционистка. И девушка ручного бобра на верёвочке привела. Risum teneatis, amici. Сразу пахнет блокбастером – Once upon a time in Olster. (Прим. ред.: Ольстером этот гадёныш на Донбасс намекает.) Тем более что сам Вадим Чекунов похож на английского футбольного хулигана.
Вообще судить об авторе по фотокарточке, а о книге – по обложке не только правильно и необходимо нужно – это интуитивно априорно точно и адекватно верно, как сказала бы Валерия Пустовая. Вот я Гегеля не читал. Но я на его фотокарточку посмотрел, и всё мне ясно стало и про диалектику, и про феноменологию духа, и про бытие. «Посмотришь ты на него острым глазком, и всё понятно. И не надо никаких разговоров». Более того. Рецензия без обязательного физиогномического «диагноза по юзерпику» – принципиально неполна. Веркин вон шутил, что по обложке судят о книге. Так, ребят, это нормально. Над обложкой тоже надо работать. Перечитайте, как драконит Макс Волошин Валеру Брюсова за переводы Емели Верхарна. Он в первую очередь сравнивает их портреты.
Запятую можно поставить и старику Чекунову. Откуда он взял это дурацкое слово «вымороченный»?.. Такого слова не существует. Есть слово «выморочный» – юридический термин, наследство без наследника. А слова «вымороченный» нет. Тут любопытная контаминация «выморить» и «морочить». А также, возможно, интерференция «мараковать», которое, в свою очередь, от merken и maraqlι.
А «всколоченные головы» из «Кирзы»?.. Это закладка на похихикать для братьев-филологов?
Слава богу, Чекунов наконец понял, что автор в текстах «Зулейхи» – Бог и даже больше, чем Бог. Может сделать бывшее небывшим.
Раньше был у нас «автор-соглядатай» или автор – «просто Бог». А сейчас у нас такой метамодерный гибрид автора «больше-чем-Бог», который может сделать бывшее небывшим, с автором – «от первого лица», который лжёт, врёт, забывает и несёт околесицу, как любой нормальный человек.
Правильно у муслимов. Чтение (Коран) создано прежде, чем мир. Посему книга и прочая литературная центричность имеют полный примат над миром и бытием. Написала «Зулейха», что кадушка там такая, значит, там какая надо кадушка. Написала, что в сорок втором, а не в сорок четвёртом. Значит, в сорок втором. Летают у неё пули по странным угловатым траекториям – значит, так надо. Женщина хочет.
Отчего сие?..
Сети-сети, притащили вы наконец нашего тятю. Глобальные тенёта, мировая нейронная авоська уловила наконец Господа Бога. Бог ни жив ни мёртв, а мы внутри него – ещё нет.
Посмотрим на ситуёвину широко, по-камчатски. На чью воду льёт мельницу Вадим Чекунов?.. Вадим Чекунов и супостаты его одно дело делают. А именно жанровую революцию. Необходимо бесповоротно загнать фикшн под лавку, а на первое место (на получение премий) продвинуть сборники эссе, свежей фейсбушатины и прочего фрирайта. Прикольно было бы, чтоб эдак в 2021 году «Большую книгу» получил Сан Саныч Кузьменков за свои опусы, сведённые в эпос (дали же Степановой!). А за второе место, уж так и быть, поборются Прилепин или Яхина, что-нибудь баснословное.
Такая революция вещь не новая: литнобеля давали уже Моммзену и Черчиллю за историю, Бергсону – за философию. Черчилль у нас больше известен голодомором в Бенгалии, Бергсон – в пересказах А. Ф. Лосева. А вот Моммзена рекомендовал читать сам Лев Толстой, его «Римская история» была списана нашей краевой библиотекой и какое-то время провела у меня, покрываясь маргиналиями.
Цукербес уже купил «Инстаграм» и «Ватсап». Логично было бы ему купить всю литературу целиком, чтобы поднять уровень свежей фейсбушатины.
Алия Ленивец
Алия Ленивец – филолог, литературовед, литературный критик. Работала в Тверской картинной галерее. Опубликованы статьи в конференциальных сборниках (книжная графика), рецензии в журнале «Знамя», «Дружба народов» и других изданиях. Финалист премии «Неистовый Виссарион» (2019). Живет в Санкт-Петербурге.
Пеликан как герой нашего времени
Роман петербургского писателя и литературоведа Андрея Аствацатурова «Не кормите и не трогайте пеликанов», вышедший в конце 2018 года, вызвал очень разные отклики. При этом маятник критических высказываний раскачивался с особой силой: от восторженного восхищения авторской любовью к языку, его мастерским владением, «бережным и чутким любованием»[16] до яростных призывов «совесть иметь», поскольку «размазать жидких соплей на три с лишним сотни страниц под видом художественной прозы – вершина свинства и безнравственности»[17]. Причинами