Я не предполагал, что это беззащитное деревце, стоявшее у самого края лесной тропинки, выживет. Молодой дуб был совсем слабеньким, худеньким. С трудом верилось, что он не станет жертвой невнимательного собирателя ягод или грибов. Первый, соответственно, разыскивает в лесу поляны, усеянные ягодами, второй – грибы, неумело прячущиеся в лесных зарослях. Любой чужак, значительно отдалившийся от поселка, мог легко наступить на дубок сапогами большого размера.
К тому же существовала вероятность того, что лесной красавец неожиданно встретится с лосем. Это огромное животное часто идет напролом. Рассекает своей мощной грудью лесные джунгли, бесцеремонно выбрасывая вперед крупные копыта.
Также молодому дубу могло не хватить влаги в засушливый год. Помимо прочего он просто мог замерзнуть во время суровой зимы. Очень хрупка жизнь тех, кто зависит от множества случайных обстоятельств.
Но, к моей радости, этот лесной красавец сумел выстоять. Он даже стал местной достопримечательностью.
Замечу, что охотники из ближайших деревень любили устраивать привалы именно под этим дубом. Они нарушали лесную умиротворенность выстрелами своих безжалостных ружей, плюющих свинцом в сторону невинных животных. Величественный дуб также являлся ориентиром для городских жителей, плохо знавших лес, когда те искали выход из густых лесных зарослей.
Именно к этому могущественному дереву я шел каждый раз, когда бывал поблизости. Мне нравилось беседовать с лесным красавцем. Прислонившись к сильному стволу дуба или растянувшись во весь рост у его корней, я долго смотрел вверх. Наслаждался мистическим чувством единства с природой. Со временем все глубже погружался в невидимый, едва уловимый энергетический поток, исходящий из самой глубины неба.
Где-то там, за облаками, беспорядочно ползущими по синему небосклону, находится истина, которую безуспешно ищут люди уже не одно тысячелетие. Она неосязаема для нас, но, безусловно, существует в этом бескрайнем космосе. Ничто так не воздействует на человека, как эта небесная глубина – небесная бесконечность.
Я любил разделять с лесным товарищем свою радость, рассказывал ему о неприятностях, которые случались. Делился мнением по разным вопросам. Эти темы едва ли могли волновать величавое творение природы в силу отсутствия у него какого-либо социального статуса. Тем не менее лесной красавец молча выслушивал меня с достоинством. Мне казалось, что иногда он шевелил своими огромными листьями, выражая одобрение, согласие. Когда же дуб замирал на какое-то время, было понятно: он выражает протест.
Общение с таким необычным собеседником приносило мне радость. Величественный дуб был вежливым и внимательным слушателем. С людьми часто все иначе: они обычно не расположены к сопереживанию, нередко создают видимость участия и внимания.
Лесному другу я рассказывал все свои секреты, даже то, что никогда не осмелился бы поведать ни одному человеку, живущему на земле. Ему были известны мои литературные замыслы и планы. Я бессовестно пользовался добротой своего лесного товарища. Вероятно, временами наскучивал ему своими монологами, беспокоил. Я обращался к нему, когда желал избавить свою душу от переполнявших ее эмоций.
Ничего не было скрыто от этого восхитительного дуба. Я делился с ним сокровенными вещами и был уверен в том, что он понимает меня. Полагал, что ему, гигантскому, сильному созданию природы, легко быть снисходительным.
После таких встреч я возвращался к себе и записывал фрагменты наших разговоров, смею надеяться, общих. Иначе было бы невозможно сохранить память о нашей дружбе. Возможно, прекрасный дуб рассердится на меня за это, но прятать внутри себя тайны мне несвойственно. Я не такой великий и могущественный, как он. Мне нелегко молчать. Также я хочу, чтобы о моем лесном друге узнали многие люди, а не только жители местных деревень. Ведь он такой могучий и величавый! Очень добрый! Это мой молчаливый суровый друг.
Обида
Ефрейтор Иванов был некрасив. Широкие плечи этого старослужащего совсем не гармонировали с его ножками, коротенькими и худенькими. Он был низкого роста, с мощной, выступающей вперед грудью и детскими ручками. Ефрейтор представлял собой человека, словно собранного из фрагментов разного материала.
Крупный череп, глубоко посаженные узкие глаза и очень тонкие, поджатые губы выдавали в нем капризную личность неславянской национальности. Казалось, мощная физическая сила, данная Иванову природой, по неизвестным причинам не смогла окончательно развиться. Она будто завершилась в области торса – конечности ефрейтора оформились в соответствии с его невысоким ростом.
«…аш», – говорил Иванов всякому незнакомцу, который пытался незаметно его разглядывать, когда он называл свою фамилию. «Отец у меня русский», – продолжал ефрейтор, зная, что чужака явно удивляет то, что нет соответствия славянской фамилии и внешности.
* * *
Вдоль лесной просеки шли двое в военной форме. Один – более высокий, худой, второй – ниже ростом, в хорошо подогнанной по фигуре шинели. Первому солдату шинель была немного велика. У обоих на погонах виднелась тонкая желтая ленточка. Это указывало на воинское звание странников – ефрейтор.
Верхняя пуговица на шинели была расстегнута как у первого, так и у второго бойца. Хотя плотно перетянутые в поясе ремни указывали на то, что это солдаты первого года службы. Наличие звания ефрейтора свидетельствовало о том, что рядовые служили в армии не менее шести месяцев.
– Они же люди! – сказал солдат более низкого роста и пристально посмотрел на своего напарника. По его некрасивому и очень серьезному лицу пробежала тень тревоги.
Идущий рядом солдат ничего не ответил. Тогда первый служащий, словно о чем-то вспомнив, напрягся и c ухмылкой спросил:
– А ты чего молчишь? – Затем он скорее выдохнул, чем произнес: – Ах да. Тебя они не трогают!
– Почему не трогают? Вчера тебя не было, и они заставляли меня отжиматься, – попробовал оправдаться второй служащий.
– Меня не было… – медленно промолвил первый солдат и рассеянно посмотрел вперед, на дорогу. – Твари! Звери! Животные! – разразился он гневной тирадой.
Второй солдат лишь взглянул на своего спутника и быстро отвернулся. Тот, еще минуту назад бросавший молнии в сторону невидимых врагов, в одночасье потратил весь заряд своей энергии. На его лице появился отпечаток тихой хронической боли, застрявшей где-то глубоко в сознании.
– А если бы я был тогда? – снова прервал молчание напарник невысокого роста. Пробудившиеся в нем эмоции забурлили с новой силой.
Он глубоко задышал, ноздри вздулись, щеки загорелись румянцем, а в глазах появился мрачноватый свет. Солдат резко обернулся в сторону идущего рядом