Одиночество Прометея
(продолжение)
Первая часть опубликована в альманахе «Российский колокол» № 3, 2020
Часть вторая
Отречение апостола
Вадим открыл тяжелые двери библиотеки и вошел в темный коридор. Он почти ничего не видел под ногами. Зловещие блики догорающих факелов воскрешали на неровных каменных стенах подземелья видения из «прожитых» им лет… Коридор поворачивал то вправо, то влево, и, наконец, показались два ярких факела, освещавших массивную дверь. Их пламя неистово плескалось, перемешивая желтые и черные тени. На фоне дверей появилось чье-то неясное очертание… Тихий шепот обволакивал Вадима со всех сторон:
«Ты впустил в себя все страсти: любовь и ревность, жалость и месть, радость и печаль, щедрость и жадность, покорность и гордость, отвагу и трусость. Ты – квинтэссенция. Как эфир, quinta essentia – тончайшая пятая сущность, – везде, но невидим, так и чувства, которые тебя наполняют, – неосязаемы. Они будут управлять тобой, если ты позволишь, или ты будешь управлять ими. Так устроен ты. Это великая загадка, невидимая сила, ты в ней, и она в тебе – дух, которым наделен этот мир. Ты испытаешь все! Ты поймешь каждого, и посмотрим, что останется от того, что ты задумал! Ты не сможешь судить, потому что найдешь в себе тот же порок, и ты не сможешь прощать, потому что и себя простить не сможешь».
– Не все можно прощать! – крикнул Вадим. – Разве можно простить насильника ребенка – убийцу его души?
– Все – по воле Божьей! Значит, и прощать не надобно… И судить тоже…
– Значит, все хорошо, по-твоему? Кто-то должен это изменить!
– Попробуй! Возьми факел и открой дверь…
– Который мой?
– Выбери сам…
– Но у меня две руки и два глаза. В мире живет неверие и сомнение, они будут сопровождать меня с двух сторон. Мне нужно два факела!
Толкнув ногой дверь, Вадим вышел в просторный зал. Тени от факелов плясали в полумраке и, отрываясь, устремлялись вверх. Стены сверкали изумрудной смальтой. Белые плоские колонны уходили высоко вверх и были исчерчены разными письменами. «Почему их двенадцать? – подумал он. – Я ’’пережил” здесь девять тысячелетий безумных деяний человечества. А что значат еще три?»
Перед ним была широкая лестница, которая упиралась в тринадцатую, пустую колонну…
Он пошел вверх по ступеням… Миновал двенадцатый этаж…
На последней площадке к нему подошли два монаха, и один из них сказал:
– Мы давно тебя ждем! Что ты скажешь теперь?
– Странно, когда я спускался, этажей было только девять… а когда поднимался – их стало двенадцать…
– Этого не может быть! – сказал монах, который стоял слева. – Там внизу только девять этажей!
– Но я считал лестницы, когда шел вверх!
– Может, ты задумался и сбился со счета? – спросил второй, который стоял справа.
Вадим рассердился.
– Держите факелы и можете остаться здесь… Я выхожу на свет! Я слишком долго к нему шел…
Он открыл высокую дверь и вышел. Перед ним была огромная пустая площадь. Солнце подбиралось к горизонту и было готово обогреть рай земной.
– Они скоро соберутся здесь, – сказал монах. – Думаешь, они тебе поверят?
– Ты не можешь перевернуть мир! Ты не первый… – сказал второй. – Наверное, все просто повторится сначала… Я ухожу! У меня много дел, скоро праздник!
– Может, им и не нужно то, что ты хочешь сказать, и лучше все оставить как есть… – засомневался первый. – Я тоже ухожу. Мир живет не только твоими мыслями…
Вадим остался один среди каменной пустыни площади. Вокруг стояли величественные здания, колоннада окружала площадь с двух сторон, между колонн в раздумье стояли статуи тех, кто пытался доискаться истины в веках.
К Вадиму подошел ребенок.
– Здравствуй! Можно я пойду с тобой? Мне страшно…
– Здравствуй… Но я не знаю, куда я пойду!
– Я не буду тебе мешать. Я люблю разговаривать, но я уйду, как только ты устанешь от меня.
Он взял Вадима за руку. От мягкой маленькой ручки стало радостно на душе, и Вадим спросил:
– Так, куда же мы пойдем?
– Ты сам решай, я здесь первый раз…
К ним подбежала запыхавшаяся женщина, потянула ребенка за руку и шлепнула по щеке.
– Где ты шляешься, паршивец? Если дома есть нечего, это не значит, что надо сбегать из дома! Я не могу все время бегать за тобой!
– Не смей бить ребенка! – остановил ее Вадим. – Он же не может тебе ответить тем же!
– Ты не можешь быть моей мамой! – крикнул мальчик. – Ты меня не любишь!
– Ну и убирайся! Одним ртом меньше будет…
– А ты еще наплачешься с ним, – плеснула она в лицо Вадиму свою ярость.
– Пошли, – сказал Вадим мальчику, и они быстро скрылись в колоннаде.
День разгорался, и тепло волнами плескалось в еще прохладном воздухе.
– Я пойду за город, – сообщил Вадим, – там прохладнее днем. Может, ты вернешься домой?
– Нет! У меня нет дома…
– Да… чем такая мать, лучше никакой… – заключил Вадим и подумал: «А никакой, может быть, все-таки хуже…»
– Не говори так, ты ее не знаешь… Она добрая… – возмутился ребенок.
– Почему же ты убежал от нее?
– Ей так будет легче… Одним ртом меньше… ты же слышал! А ты веришь в Бога? – спросил он, глядя в голубое небо.
– Я верю в правду!
– А разве правда не у Бога?
– У Бога! Но Бог, он в тебе. Ты всегда сам знаешь правду. А если не знаешь, спроси его, и он тебе сразу пришлет письмо, прямо вот сюда, – засмеялся Вадим и легонько пальцем постучал мальчика по лбу.
Они уже были с другой стороны колоннады, когда из большого дворца вышел знатный вельможа в сопровождении охраны и свиты. Слуги суетились, толкались и пытались обойти суровых охранников, чтобы приблизиться поближе и в нужное время вставить свое похвальное слово.
Вадим с мальчиком отошли к стене дома.
– Это самый главный? – спросил он Вадима.
– Да, главный… Главные приходят и уходят… бессмертна только свита…
Толпа семенила позади охраны. Озабоченные вельможи поправляли путающиеся складки своих белых одежд и пытались обогнать друг друга.
– Почему ты думаешь, что он главный?
– Видишь, его охранники намного выше него! Это самые сильные воины из его гвардии. Такие не имеют права служить другим вельможам…
Патриций поравнялся с Вадимом.
– Кто вы? Почему вы стоите здесь в такое раннее время?
– Мы путешествуем, – ответил мальчик,