Лишь строй высоких тонких сосен стоял, как будто на парад!
Раскрашен мир красиво, зримо…
А осень превращалась в зиму…
Новогоднее
Игрушки из детства. Душистая ёлка.
Её наряжали красиво и долго.
Чудеснейший праздник – семейный, любимый!
Снега и морозы дарили нам зимы.
Подарки от Деда Мороза мы ждали
И громко стихи с табуретки читали,
Писали записки, желали добра…
Где детство? Закончилось… вроде… вчера…
За окном метель снега кружила
Как рыдала скрипка обречённо…
Рвал смычок поющую струну,
А трубач со взглядом отрешённым
Лбом припал к холодному окну.
За окном метель снега кружила,
Ветра свист в мелодию вплетая.
Грусть-тоску зима в метель вложила,
Все дома, проспекты заметая.
Город жил суе́тно, торопливо
Дни считая, не ценя минуты.
Только флаг на мачте горделиво
Реял, разорвав метели путы
И внушая твёрдую надежду
Смены шуб на летнюю одежду.
С рождеством!
В ночь на восточном небосклоне
Зажглась ярчайшая звезда.
Прошло немало лет, но помним
И не забудем никогда —
Тот час ночной был самым светлым!
Нам важно не забыть об этом!
Глядя на звёздные лучи,
С душой согретой – помолчим,
Приняв с любовью, как надежду,
Что будет жизнь светлей, чем прежде,
С той Вифлеемскою звездой —
Понятной, чистой и простой…
А символ Рождества Христова —
Надежда, вера и основа!
Осенняя тоска
Звучит осенняя тоска.
Дождь барабанит в крышу звонко.
Та прядь волос, что у виска,
Бела, как зимняя позёмка.
Кусты, деревья за окном
Туманным маревом закрыты.
Печалимся. С надеждой ждём
Мы солнца – яркого софита,
Что сможет разогнать тоску,
Тумана марево седое.
Бредём по времени песку…
Чего бы выдумать такое,
Чтоб заскучавшая душа,
Покинув «кокон свой покоя»,
Пускай не быстро, не спеша,
Сменила музыку настроя…
Памяти александра градского
Ещё одна звезда погасла.
Как грустно без её лучей…
Она светила не напрасно!
Звучал и голос! Знали чей!
Он был чарующим всевластно,
Касался тонких струн души!
Он не глушил нас ежечасно,
Но рядом был и просто – жил!
Разговор ветеранов в крещенский сочельник
«Что является символом веры?» —
Друг спросил, заводясь, сгоряча.
Я не спорил – он начал вдруг первый.
Слушал я… Догорала свеча…
Он лампадку зажёг пред иконой,
Осенив православным крестом.
На столе стоял ужин скоромный…
Я сказал: «Помолись!.. Со Христом!»
Мы опять вспоминали, что было,
Что печалило нас на войне,
Заставляло натягивать жилы,
Выживать при смертельном огне…
Эх, война! Она души калечит,
Заставляет забыть о любви,
Что нам души со временем лечит,
Говорит: «Не умри!.. Но живи!»
За мерцающий пламень лампадки,
Что в углу, у святых образов,
Сжавши зубы, загнав душу в пятки,
Мы штыками кололи врагов.
Удивительно! Мы ещё живы!
Столько лет, а никак не забыть!
Наши реки, леса, да и нивы
Возродились, и хочется жить!
Жаль, что вновь нагнетают угрозы
Эти с Запада чёрные души.
Только нам не в новинку морозы —
У лампадок огня не потушат!
Подросла ветеранская смена,
Даст отпор, поднимаясь с колена,
И купаться пойдёт на Крещение,
Соблюдая закон омовения!
Скелет в шкафу
Запрятав быстро в шкаф скелет
И потушив в квартире свет,
На кухне пили чай с печеньем
Студент с подругой днём весенним.
Скелет был нужен для учёбы:
Студенты в медицинском оба.
Чтобы зачёт успешно сдать,
Ложились голыми в кровать
И, кости рассмотрев в скелете,
В себе искали те и эти,
А также мышцы и суставы —
Для пользы, а не для забавы.
В конспект писали всё как есть:
Как встать, нагнуться, как присесть;
Живого тела гладкость кожи
Их волновала, видно, тоже.
Прилежно изучив друг друга,
Вдруг заподозрила подруга:
Есть у парнишки интерес —
Руками не туда полез…
Сказав: «Закончили урок!»,
Хотела выгнать за порог…
Решила напоить чайком —
И на зачёт вдвоём бегом…
Эпитафия
Непризнанный поэт печали,
Заумных мыслей и сомнений…
Когда он был, не замечали,
Что рядом жил мудрец и гений!
Кошка гуляла сама по себе
Кошка гуляла сама по себе,
мышей по желанью ловила,
нашкодить могла на цветах, на траве
и рыбку покушать любила.
Такая здоровая, толстая киска
жила во дворце королевы английской
и, числясь начальник в охране дворца,
на подданных строго взирала с крыльца.
Сама королева искала ей принца —
кота с родословной. И надо ж случиться:
котят нагуляла с дворовым котом,
безродным и серым, нахалом притом.
Случился конфуз. Как его исправлять?
Пришлось королеве решенье принять —
Присвоить гуляке, нахалу коту
высокое званье у всех на виду.
Объявлен он лордом старинных кровей.
Мундирчик пошили ему поскорей,
Помыли, одели и орден – на грудь.
Народ пригласили на это взглянуть.
Котята росли. Их чесали и мыли.
Дворцовые слуги за ними ходили.
Кормили котят, и отказа им нет,
Ещё научили ходить в туалет.
Когда повзрослели, их взяли на службу.
Они, сохраняя с рождения дружбу,
дворец охраняли от крыс и мышей,
чужих и непрошеных гнали взашей.