Тем не менее, к глубокому разочарованию какой-то внутренней части рассудка, сохранявшей все это время хладнокровие, он все же не долетел. Вернее, долетел, но не так, как задумывал — буквально на последних подступах он опустил голову, словно желая пободаться, а правая рука разжала кулак.
Он уткнулся ей куда-то в плечо, потом зарычал и завыл. Надо думать, тупой удар головой тоже был ей неприятен, но она не произнесла ни звука.
Спустя какое-то непродолжительное время он почувствовал, как ее рука прошлась по его волосам и прижала его голову.
— Не думала что вы так… — без прежней веселости проговорила она, — Я же сказала, что все, что надо, мы сделали, больше ничего такого не будем делать. Я думала, мы приземлимся в безлюдной местности, а потом прилетим обратно в Суперфедерант, как на самолете. Можно хоть на правый хоть на левый берег.
— Не хочу в Суперфедерант! — почти проныл он.
— А куда хочешь? — прозвучал непритворно ласковый голос.
— Не знаю, — прорыдал он, чувствуя, как его отчего-то трясет. Каким-то внутренним умом, наверно тем самым, что был разочарован срывом рукоприкладства, он понимал, что со стороны это выглядело форменным позорищем, но сделать ничего не мог.
— Ну как это «не знаю»? Одно мы уже узнали — это то, что ты не хочешь в Суперфедерант, — по-прежнему мягко проговорила она.
— Ты опять будешь смеяться.
— Я не буду смеяться. Я над тобой и не смеялась никогда. Над вашими большими боссами — да, над простолюдинами, чего скрывать, тоже да, а над тобой нет.
Он почувствовал, как она дышит ему прямо в волосы, в макушку. Теперь он вцепился в нее обеими руками. Где-то позади AI сообщил об очередной противоракетной атаке на шаттл.
Она все же высвободила и левую руку, принявшись гладить его по голове. Попутно она что-то выкрикнула на своем языке куда-то в сторону, надо думать, адресуя это бортовому компьютеру.
— Ну, куда ты хотел полететь? Я думала вернуться обратно туда, откуда взлетел шаттл, но раз ты не хочешь…
— Сама ведь тоже туда не хочешь.
— Ну да, место то еще, но не настолько дрянное, чтобы так расстраиваться.
— Я хочу… — простонал он, — Я хочу…
— Ну?
— В Советский Союз.
— Ну и что ты там будешь делать? Вообще есть и такая Земля, но там тоже свои… все тоже… и Оппенгеймеры свои и «Комбаты»… Так уж наверно мир устроен.
— Я хочу в наш, — прохныкал он, и уж совершенно бесцеремонно обхватился обеими руками. Внутреннему его рассудку было очевидно, что делал он это не как мужик, а как раскапризничавшийся ребенок, так что если рассматривать это как ситуацию, это было омерзительно. Да и как зрелище.
Она, надо было отдать ей должное, невозмутимо продолжала возиться с ним, даже не думая прибегать к помощи своих огней из пальцев, быстро бы решивших проблему. Еще на какое-то время появилась тяжесть. Совсем небольшая, не более десятой части от земной. Это AI включил двигатели, уводя шаттл от атаки. Судя по мизерному ускорению, опасность была не значительна.
— Ваш союз, это какой? — наконец, поинтересовалась она.
— Подальше в прошлое, в Первый — ответил он, даже чуть подивившись тому, как этого можно было не понять.
— Машину времени что ли хочешь? Уж чего-чего а этого нет. Это выдумка.
— Почему ее нет?
— Потому что нет.
— Ты же черная дыра, — он уткнулся головой еще сильнее.
— Надо же, теперь поверил, а то все спорил… Хорошо, давай про твой советский-рассоветский… Тебя сейчас про путешествия во времени не переспоришь … Скажи, почему ты хочешь туда?
— Не знаю.
— А кто же знает? Ну, скажи… Скажи, чего тебя туда так тянет.
— Там были другие люди, не такие злые как сейчас.
— Это все наивные фильмы. Старые фильмы. В жизни все не так.
— Я знаю, — прохныкал он.
— Давай я сейчас сделаю так, что ты заснешь? Хочешь?
— Ты обещала, что не будешь колдовать.
— Хорошо, не буду. Но ты хотел бы заснуть? Чтобы все это закончилось.
— Да, — простонал он, и в очередной раз уткнулся в нее головой.
Между тем, он почувствовал как становиться холоднее. Или не холоднее… Воздух какой-то стал… Как холодным утром что ли… Еще вроде бы уши закладывало, но это как-то совсем ускользало из внимания.
Какой-то внутренний рассудок, все еще сохранявший ясность, пытался донести что-то про нейрочип и гнусную историю вокруг этого нейрочипа, про подготовку, которую он, мелкий сотрудник министерства внешней торговли РФР проходил когда-то еще перед Войной, про вбуханные в это и в него лично миллионы «новыми» и про обещанное, но сейчас остальной, так сказать основной части его рассудка было как-то все равно. Он попытался поднять голову и взглянуть на ее лицо, но почему-то ничего не увидел. А после он уже и вовсе ничего не хотел.
— Как же я бездарно все слил, — была последняя мысль, промелькнувшая где-то в цепенеющей голове.
Глава 60
Отмененное задание Чеодаева
26 Октября 2120 года. GMT 15.25 Арктика. Заполярье.
Заполярное солнце, висевшее низко над горизонтом, окрашивало день в предзакатные цвета, которые с чего-то было принято называть теплыми.
Вначале полета внизу неторопливо проплывала однообразная северная равнина, уже присыпанная редким первым снегом, сейчас вовсе были одни льды арктического океана.
Заметая следы, «неизвестное командование» вначале отправило звено на базу под Иркутском, затем в Ноябрьск. И там и там бомбардировщики частями выгрузили свой боекомплект.
За годы своей работы на Центральноафриканском фронте, ЦАФ, Чеодаев уже и забыл как это бывает, как наступает зима, хотя сам родом был из этих краев.
Переходный сезон этот если не депрессивный то суровый и угрюмый. Сначала вся природа приобретает серо-бурые оттенки, где серое — это небо. Затем земля скрашивается редкими, то тут то там сваливающимися первой метелью в полосы снежинками. Потом все может и растаять, но в итоге все замерзает, стекленеет и укрывается нарядным белым снежным покрывалом а то и периной.
Главное, чтобы города поблизости не было, иначе покрывало это быстро потеряет белизну но опять же, до очередного снегопада. Потом праздники — кому водка кому мандарины… Раньше это было так, да и в годы войны никуда не делось.
Бомбардировщики уныло плелись на запад. Итоговым решением командования была переброска «Двести пятьдесят вторых» на базу в Гренландии. Тогда меры по заметанию следов должны были считаться выполненными.
Все пять машин с экипажами по-прежнему были выведены из основного подразделения, что давало определенную надежду на