Одно несомненно: он недостаточно искренен со мной. Стоит ли мне доверять ему? Пустить его в свою постель — это одно, а вот в душу… Меня снова предадут? Нет, только не Барги. Не хочу даже думать об этом. Если еще и он, то я просто умру.
Я совсем забыла, как это бывает больно — любить. Очень радостно и очень больно. Куда проще быть холодной и расчетливой.
И спросить бы напрямую, но как же страшно! А бояться мне тоже очень не нравится. Дам себе немного времени на счастье. Промолчу.
Громко цокая каблучками, я ворвалась в гостиную с радостным щебетанием:
— Господа, какой прекрасный день, вы не находите? Георг Павелевич, вы, кажется, говорили про какое-то письмо? Или мне послышалось?
— Хм, да, — вид у Туманова отчего-то сделался сконфуженным. — Пришло письмо от государя. Кхм… ответное. Очень быстро пришло, мы даже не ожидали.
— И что там? — мне снова стало холодно и страшно, и я невольно оглянулась на Барги. Тот тут же оказался у меня за спиной, бережно обнимая за плечи.
— Не буду скрывать, хотя мне бы и хотелось, — вздохнул Туманов. — Там… словесная порка. Не вас, не волнуйтесь. Государь назвал нас с Ермилиным старыми дураками и тупыми солдафонами. И приказал ни в коей мере вас не ограничивать. И даже не заикаться о вашей разлуке с сыном.
Барги громко фыркнул у меня над ухом, а я вспомнила, как дышать. Ксандр оказался благороднее и милостивее, чем я ожидала.
— Его величество считает, что вы никак не можете быть в сговоре со Снежиным, а лишь жертва стечения обстоятельств. Кстати, письмо написано им лично, его рукой, а не секретарем. Это… впечатляет и даже пугает.
Ну что же, не одной мне дрожать от страха. Попробуйте и вы это изысканное блюдо, господин дознаватель. Нравится?
— Генералу Ермилину его величество и вовсе предложил покинуть пост губернатора, ежели он не справляется со своими обязанностями, — с кислым видом продолжил Туманов. — А его место вполне может занять и женщина, образованная и молодая…
— Бросьте! — вырвалось у меня. — Это уже слишком!
— Не верите? Зря. Все так и написано. Иван Яковлевич был… впечатлен. Мне кажется, Альмира, что государь к вам все еще весьма неравнодушен.
Пальцы Андрэса на моем плече сжались. Ему явно не понравилось предположение Туманова. А я улыбнулась совершенно искренне. Почему нет? Государь нисколько не любил свою вторую супругу, их брак строился на уважении и расчете. Так что сердце его вполне может принадлежать мне.
— Стало быть, ко мне больше никаких претензий? — весело спросила я.
— Стало быть, так. Но не забывайте, что столица далеко, а Снежин где-то рядом. И человек он весьма непростой. Чем больше я вникаю в дела заговора, тем больше уверяюсь: он вовсе не простой исполнитель. Он — тот, кто стоял во главе. И даже если бомбу бросал не он, то кровь осталась и на его руках. Жаль, конечно, что мне передали это дело так поздно. Очень многое упущено безвозвратно.
Судя по многословности Туманова, он и в самом деле был смущен и чувствовал себя виноватым, но это для него полезно. Люди, господин дознаватель, вовсе не игрушки, не стоит их использовать для своих целей. Особенно тех, кто называет вас другом. Может быть, упреки государя чему-то Туманова научили.
— Андрэс, каковы ваши дальнейшие планы? — обернулась я к Барги. — Может быть, нам стоит объявить о нашем союзе?
— Дайте мне еще пару недель, драгоценная, — чуть покраснев, попросил Андрэс. — Как только я улажу все дела, то сразу же отправлюсь к вашему отцу за благословением.
— Так вас и в самом деле можно поздравить? — неискренне удивился Туманов. — Неожиданный поворот. Я полагал, Альмира, что вы стремитесь к независимости. Вы много раз говорили, что любовь — удел наивных дурочек?
— А я выйду замуж по расчету, — усмехнулась я. — По расчету на любовь.
Барги бережно пожал мои пальцы, а я вновь подумала, что не так уж хорошо считаю. И вообще никогда не любила уроки математики.
Кстати, о расчетах: у меня лежит несколько нераспечатанных конвертов от «Железнодорожного сообщества». И открывать их мне очень не хочется, потому что в голове для цифр места совсем не осталось. Но рядом со мной есть человек, который прекрасно разбирается в финансах. Хотя, конечно, жаль его загружать такими делами. Я бы лучше с ним прогулялась по городу.
— Андрэс, ты нужен мне как мужчина, — вкрадчиво шепнула я.
— Опять? — широко раскрыл темные глаза он и тихо, очень тихо добавил:— У вас замечательный темперамент, моя драгоценная. Я в восторге.
— Я прошу взглянуть на отчеты «Железнодорожного сообщества», — разочаровала его я. — Думаю, тебе это не составит труда.
Туманов отвернулся и закашлялся, скрывая смех, а Барги закатил глаза и лишь щелкнул языком.
— Я в вашем распоряжении.
— Прошу в кабинет.
Оставив его разбираться в моих финансовых делах, я отправилась в дом к Ермилиным навестить сына. Каюсь, в голове моей теснилось слишком много мыслей. Я совсем не следила за дорогой, привыкнув уже, что люди сами убираются с моего пути, резво отскакивают в стороны, заслышав рычание мотора, и жмутся к стенам домов. Поэтому выпрыгнувший под колеса мальчишка оказался для меня полной неожиданностью. Я ударила по тормозам быстрее, чем поняла, что произошло, но столкновения избежать не удалось. Мальчик отлетел в сторону, в кусты, я выскочила из авто и побежала к нему. Сердце колотилось в горле, руки и губы дрожали. Я сбила человека! Ребенка — такого же, как мой Николас! Я убийца!
Но мальчик громко застонал и самостоятельно сел. Нахлынувшее облегчение заставило меня пошатнуться.
— Ты в порядке?
— Нога… болит. Кажется, сломана, — пробормотал парнишка, размазывая по чумазым щекам слезы.
— Ты чей? Где твои родители?
По грязной и ветхой одежде сразу было понятно, что этот ребенок из небогатой семьи. В душе я постыдно этому обрадовалась. Вряд ли родители рискнут в чем-то меня обвинять, особенно если я дам им денег. Мысль мерзкая, ужасная, но такая успокаивающая…
— Я Прохор,