– Что ж ты так? Я думал, тебе интересно послушать, как все было… – он делает небольшую паузу, предоставляя мне шанс осознать всю сущность его слов. – Ладно, нет так нет… Тогда продолжим, ты ведь не против?
Он снова приближается, останавливается передо мной, и в его взгляде появляется что-то странное – легкое смятение, как будто он сомневается во всем, что говорит, или даже испытывает мимолетное сожаление. Но это мгновение проходит, и его взгляд вновь становится ясным, полностью сосредоточенным на мне.
– Ты был идеальным оружием. Но… это оружие начало стрелять холостыми патронами после встречи с Теей. Ты стал проявлять характер, который был глубоко заперт внутри тебя, тот, который никогда не должен был проявляться. И отцу пришлось использовать свои руки. Ты допустил ошибку, когда встретил эту чокнутую. К слову, трахается она как первоклассная шлюха, так что понимаю, что ты запал на нее.
Я чувствую, как гнев изнутри распирает мою грудь, будто я готов взорваться.
– Заткнись! – в очередной раз повторяю я.
– Ладно, не хочешь больше говорить, давай помолчим, – предлагает он, подходя к одному из своих людей и шепча что-то, а затем снова возвращается ко мне с бутылкой воды в руках. – Так как ты вышел из-под контроля отца, – продолжает он, – он должен был избавиться от тебя. Но было бы слишком скучно просто пристрелить тебя, тебе так не кажется?
Он словно играет со мной, подбирая слова. Я ощущаю, как его голос становится плотным и тяжелым, как будто он прячет за ним нечто большее, чем просто угрозы.
– Поэтому у нас есть еще немного времени, чтобы предвкусить интересный сюрприз, который сюда едет. Возможно, он окажется полезным для нас обоих. – Он сосредоточенно смотрит в мои глаза, и, черт возьми, я не понимаю, по какой причине, но сейчас в его взгляде я не вижу ничего, кроме наигранной уверенности.
Его зрачки расширяются, а улыбка больше не выглядит странной, как прежде. Как будто он только что не выдал мне дохера новостей, не факт, что достоверных, а пытался сообщить правду, скрытую за жесткими словами.
Словно одним заключительным взглядом и едва заметным кивком головы он отправляет мне сигнал: «Не доверяй моим словам, доверься моим глазам», что совсем не характерно для того Дерека, которого я уже успел узнать, и того, который только что вывалил на меня тонну дерьма, связанного с прошлым.
***
Через некоторое время около берега паркуются несколько тонированных траурно-черных автомобилей, из которых выходят люди. Двое из них поддерживают Джеймса, когда он выбирается из машины. С трудом усаживая его в инвалидную коляску, они помогают ему.
Он выглядит так, словно из него вырваны все жизненные силы, и, глядя на его лицо, я испытываю дикое желание забрать у него последние нити, позволяющие ему дышать.
Когда его подталкивают к палубе, он брезгливо отказывается от помощи, бросая им холодный взгляд и жестом показывая, что справится сам. В этот момент я вижу, как его гордость, даже в такой унылой форме, все еще обладает силой.
– Привет, – говорит он, окинув меня изучающим взглядом, как будто я необычное животное с тремя головами, а затем смотрит на Дерека, который стоит рядом со мной. – Ты все ему рассказал?
Дерек кивает и подходит к отцу, чтобы пожать ему руку. Не мерзко ли ему жать руку отцу?
– Отлично, – ухмыльнувшись, произносит он, подъезжая ко мне. – И как тебе новости?
– Так себе, – с моих губ срывается ледяное безразличие. – Для чего это все?
– Ты полез туда, куда тебе лезть запрещено, – отвечает он, не отрывая взгляда от моего лица. – Я должен проучить тебя, щенок.
– Почему не сделал это сразу? Решил, что смерти мамы будет достаточно, чтобы избавиться от меня? – спрашиваю, стараясь не смотреть на него.
Внутри меня разрастается целая глыба отвращения к этому существу. Если я все правильно понял посыл Дерека, я рад, что с ним меня ничего не связывает. Сейчас тем более.
Когда я узнал о Мэддоксе и Тео, в глубине души я мечтал оказаться на их месте – жить, по-настоящему жить, не зная всего того, что мне «посчастливилось» узнать. Но, к сожалению, мне пришлось пройти через все, что он для меня подготовил, чтобы стать сильнее, жестче и выносливее. И я стал – ценой своей адекватности, психического здоровья и своей жизни.
– Твоя мать? – удивленно переспрашивает он. – Что ты, это было лишь выгодное дополнение. Я мог бы убить ее еще раньше, когда она трахалась на стороне, но какой в этом смысл, если я мог получить выгоду для себя? Если я мог слепить из тебя все, что мне нужно, и сделать из тебя машину, которая будет делать за меня все? – интересуется он, издавая противный хруст пальцами.
Я жду, чтобы он слегка переборщил и переломал их.
– Помнишь вашу первую встречу с ней? Это был мой подарок тебе, временный… И вот я его забрал у тебя. Ты не ценил ее жизнь, действовал неразумно, не так, как мне нужно было.
– Я спросил: почему именно сейчас?
– Полагал, что ты все-таки одумаешься и сам придешь ко мне.
– Ни за что, – отвечаю с презрительной насмешкой в голосе, облизнув пересохшие губы.
– Так ты ведь все-таки пришел, – его глаза сверкают хитрым интересом. – Узнал еще кое-что интересное или тебе рассказать больше подробностей?
– Окончательно убедился в том, что ты больной.
– Я? – он недоверчиво указывает на себя пальцем, а затем, словно напрочь позабыв о реальности, запрокидывает голову и разражается смехом. – Ха-ха, Хантер, рассмешил. Если я на инвалидной коляске, это не значит, что я болен. А-а-а, или ты о моем психическом состоянии? – его голос полон злорадства. – Вроде бы нет отклонений. Абсолютно здоров, мне не нужны диагностики, чтобы быть уверенным в этом.
«А я уверен, что они есть. Их настолько много, что проще тебя убить, чем диагностировать и пытаться вылечить. То, что делаешь ты, не подвластно никакому лечению и терапии».
– Я дал тебе простое и легкое задание, с которым мог справиться любой. Тебе нужно было найти компромат на меня и избавиться от нее. А что сделал ты? – его слова висят в воздухе всего несколько секунд, прежде чем он продолжает: – Трахал ее и играл в любовь? Идиот, даже после ее предательства… Она такая же, как все другие женщины. Я предупреждал тебя: нельзя под них прогибаться. Какого хрена ты не послушал меня? – он делает паузу. – Подвел ты меня, щенок.
– Это я тебя