Неотвратимо быстро, чуть ли не волной, тысячи и тысячи остроухих, выглядя как буйнопомешанные гоблины, принялись швыряться магией в защитное поле Дворца Встреч. Их глаза не отрывались не от меня, застывшего посреди арены, а от книги, что я держал над головой. Власть, мощь, уникальное знание, неодолимый козырь, легенда, которую они жаждали, всё это, внезапно, оказалось на расстоянии нескольких десятков метров!
Они не могли утерпеть.
«Живой эльф, мертвый…», — подумал я, усмехаясь в сияние перегружающегося чудовищным количеством магии экрана, — «…какая, по сути, разница, если ты предсказуем? Ты можешь быть невероятно сложным и хитрым существом, но когда движущие тобой силы могут быть разгаданы, когда искушение слишком велико, то ты ничем не отличаешься от рэтчеда, грызущего дохлого голубя у мусорного бака. Совершенно ничем»
Они не смогли устоять.
Они, в конечном итоге, ничем не отличались от тех, кто пошёл на преступление, пытаясь всего лишь уловить кусочек информации чуть раньше других. Заигравшиеся дети, оторванные от реальности.
Сияние выросло уже настолько, что я не видел ничего. Оно было ярче солнца. Вот, кстати, интересно, такое солнце, да еще и в этом мире, могло бы меня сжечь дотла, но эта магия, этот свет, совершенно не обжигают.
Пока что.
Барьер уже трещал и ломался, когда я вспомнил об иллинари. Маленький засранец, вечный ребенок, жизнерадостный и активный. Может, они все в глубине души такие? Просто… заигрываются, вместо того чтобы отвлечься на что-то существенное?
Выходит, так.
Усмехнувшись, я воткнул меч в песок арены, освобождая руку для того, чтобы поправить шляпу посреди этого бесконечного сияния, в котором не было ни грана света, добра и тепла. Интересно, сколько из этих эльфов умрёт от руки соседа перед тем, как Малиция заявит о себе?
Половина?
Две трети?
Больше…?
Этого я уже не узнаю.
Жар магии, прорвавшей барьеры, настиг меня, стирая из реальности, еще до того, как я попробовал подумать о чем-то еще.
Тьма.
Глава 20
Новая эра/Эпилог
(спустя две недели)
— Конрад Арвистер погиб на моих глазах, его разорвало на частицы тысячами заклинаний, пробивших барьер Силаказона, — монотонно произнес призрак женщины, стоящий посреди кабинета Начальника Управления, — Перед смертью вампир спровоцировал величайшую гражданскую войну среди всех девяти эльфийских миров. Выжить он не мог. Не во время этого, ни после, в виду известных вам событий. Вас интересует что-то еще, Оргар Волл-третий?
— Да, — кивнул стоящий около своего стола минос, не отводящий взгляда от черно-белой эльфийки, чьего могущество хватало, чтобы пронзить своим волшебством не только межмировые барьеры, но и дотянуться до крайне бедного на магию Омниполиса, — Я не буду юлить и прятаться за формулировки. Вы единственный наш контакт с той стороной, поэтому я…
— Не тратьте свое и моё время, — качнула головой Архивариус, — Я всё сейчас упрощу по максимуму. Вы сами по себе. Точка. Всё, чем я занята сейчас — это возведением блоков вокруг порталов, ведущих в Срединные миры. Эскалация нашего внутреннего конфликта достигнет пика через пятьдесят-семьдесят стандартных лет, о какой-либо новой стабильности говорить пока не приходится вообще. Положение дел беспрецедентное, не отмеченное ни в одних хрониках. Я могу гарантировать, что в следующую тысячу лет моей расе будет не до вас. На этом всё.
Призрак пропал, в кабинете воцарилась тишина. Рухнувший за стол минос принялся растирать свою бычью голову мощными руками. Наблюдателю могло бы показаться, что этот могучий мужчина, на плечах которого держалось столь многое, неожиданно почувствовал кратное увеличение этой ноши и… собирается сдаться.
Он, этот наблюдатель, был бы совершенно прав, но ему, точнее ей, было абсолютно плевать.
— Знаешь, за что я всегда уважала этого подонка — так это за то, что ему было насрать, с какой сущностью он имеет дело, — провозгласил громкий полупьяный голос развалившейся в кресле полудемоницы, удобно возлежащей с бокалом вина, — Полностью! Бьюсь об заклад, он драл эту черно-белую тварь в таких позах, о которых ни ты, ни я даже не слышали! Драл как последнюю гоблиншу! Драл…
— Эмма… — налитые кровью глаза на бычьей морде уставились на разглагольствующую заместительницу, а затем та стала свидетельницей того, чего ни разу не видела от этого вечно сдержанного миноса. Тот взорвался.
— Мне насрать кого и как он драл!! — взвыл начальник Управления, сокрушая своими кулаками собственный стол, — Он и тебя драл так, что ты, стерва крылатая, двести лет этого забыть не можешь!!! Как же вы с ним меня задолбали!! У нас всё рушится! Понимаешь, тупая ты коза⁈ Всё!! Абсолютно всё висит на волоске!
Бабах!
Второй удар превратил стол в груду обломков, над которой встал совершенно разъяренный минос. Впрочем, грохот и вопли не произвели на Эмму Старри совершенно никакого впечатления, она даже хвостом лениво помахивать не перестала. Когда начальник затих, она только медленно подняла бокал, как будто салютуя ему, а затем, приоткрыв один глаз, посмотрела на Оргара Волла-третьего сквозь бордовый напиток.
— Я это к тому говорила… — неторопливо протянула она, — … потому что Саркат. От этого имени срались все. Им проклинали. Его упоминали как абсолютное зло, Оргар. Оно известно везде. А для скотины-Арвистера это всегда был всего лишь сраный эльф. Обычный дохлый эльф. Кусок эльфятины. Тупой предсказуемый кусок эльфятины. Дохлой. Но, сука, эльфятины.
— Да, он его поимел! Вместе с этой сукой! Я это понял бы, даже если бы ты мне ничего не рассказала! — вновь зарявкал начальник Управления, — Один дегенерат и одна прошмандовка, единственная выжившая из своего племени, решили поиметь всех, и поимели! Теперь наш гад сдох, а она будет играться со всеми девятью мирами! Но нас это как касается, Старри⁈ Нас и всех остальных⁈ Все остальные Срединные миры?!!
— Ну…
Женщина поднялась с места одним слитным текучим движением, несмотря на своё состояние и то, что она была на высоких тонких каблуках. Поправив юбку-стакан, она неторопливо направилась к большому панорамному окну кабинета, поигрывая бокалом.
Там, внизу, шумел Омниполис. Миллионы его жителей шли по своим делам, работали, любили, ненавидели, торговались, ссорились и мирились. Не зная, что за беда нависла над ними всеми, они продолжали строить свою