— Ага, клиент шарит. Вагон, ты где такого капризного чувака нашел? Никуда идти не надо, всё под рукой. Держи коробку, смотри руками — настоящая фирма. Маде ин Запад. И всего двести рубчиков. — Валера поверил в клиента и включил режим втюхивания.
Кроссовки оказались синие с белой подошвой, желтыми и красными аппликациями, короче не обувь, а попугайство. Но смотрелось это творчество английских обувщиков на фоне советского убожества прямо божественно. Шузы сами выскочили из коробки и прыгнули на ступни Тимура. Он даже побоялся, что они налезли поверх его старых кед, но нет — кеды сиротливо стояли рядышком.
— Сколько ты запросил?
— Лично тебе двести, всем остальным двести пятьдесят. Это ж не ширпотреб какой, не «Адидас» пошива Тбилисской фабрики — это Рибок!
— Двадцатку скинешь за попугайный цвет, возьму.
— Десятку. — Валера проявил вежливость к гостю.
— Замётано. Джинсы какие есть в наличии на меня?
Джинсы были, классические джинсы фирмы «Ранглер». И снова маленький ликбез, что читается это не «Врангель», не «Вранглер», буква «В» здесь немая как «К» в слове «найф» — нож.
— Ты гонишь, чувак! Откуда буква «К» в слове «найф», если её нет?
— Это английский язык, парни. Некоторые буквы пишутся, но не читаются. В сравнении с французским там всё просто.
— А ты откуда знаешь?
— В школе учился, за границу катался.
— Ну да, а если в загранке был, то чего не упаковался там? — Вагону нельзя было отказать в логике. В логике советского человека.
— Потому что. Крысить, экономить каждый пфенинг и матрешек аборигенам впаривать — это не для меня. Приехал за бугор — получай удовольствие, трать бабки, а всё вот это.
— Поддерживаю! А за приличными шмотками добро пожаловать к нам. — Валера успокоился, осознав, что видит перед собой абсолютно антисоветского человека. Он всё больше уверялся, что с этим пацаном подставы быть не может ни от ментов, ни от конторских, ни от… А почему от бандитов не может быть засланца?
— Вадим, а с этими урками, которые вас стопанули, там как, нормально всё?
— Я ж говорил уже, один без повреждений сбежал, а у второго минимум перелом. Тимур, чем ты его охреначил? Колись давай.
— Как чем, ты ж сам видел — сумкой. — Тимур решил слегка повалять ваньку.
— А в сумке что?
— Гантели. Чисто случайно с собой оказались, даже еще не разворачивал. Сегодня утром купил.
И хозяину квартиры стало понятно, что подставой от бандитов этот парень быть не может. Своего кореша можно мазануть по скуле кулаком, чтоб тот сыграл нокаут, но подставляться под удар гантелями никто не стал бы, это даже не по Станиславскому, это за гранью.
— Насчёт «добро пожаловать» была фигура речи или реально можно будет заглянуть, как снова хрустами разживусь?
— Э, а мой процентик! Я мимо кассы, что ли теперь? Парни, меня забыли!
— Вагон, тормози! Пароли и явки все у тебя, куда и когда идти за товаром, он знать не знает. Так что всё как обычно: ты цепляешь Вагона, он тащит тебя ко мне. Просто уже без лишних проверок. А то очко вечно жим-жим исполняет. И это… говори, что тебе еще показать. Как говорится, проси чего хочешь, достану что есть.
— Да у меня бабок на всё не хватит, чего хочется. Так, разве на куртец или пиджачок.
Пиджачок нашелся, а по курткам не сошлись в деньгах — запасы Тимура бессовестно показали дно. Югославский, пошитый из микровельвета, пиджак выглядел очень прилично. Чирков даже сам понял, кто такие юги — это югославы. Осталось расшифровать утюгов, может это граждане Великого Устюга? В голову ничего путного не приходило, так что Тимур выбросил непонятный сленг из головы.
Валера предложил недорого, всего за пятёру купить моднейший импортный пакет, чтоб нести вещи, но кое-кто решил, что и шестьдесят копеек дорого, а уж пятерку за полиэтилен он точно не отдаст. Вещи были распиханы в две имеющиеся в него сумки, коробку из-под обуви Тимур хотел-было оставить в квартире, но наткнулся на такие испуганно-непонимающие глаза, что забрал кроссовки вместе с коробкой. А то еще примут за пришельца и сдадут в КГБ от греха.
Пиджак было жалко, мог помяться, но жизнь вообще есть череда компромиссов. Мама отгладит, если что. Попрощавшись, Тимур ушел из волшебной пещеры сокровищ, отказавшись от провожатого. Дорогу он вроде запомнил. Да и не джунгли, чай, кругом Москва, самый центр. Заблудится — спросит дорогу у прохожих. Было бы какое-нибудь Коньково, там бы поплутал. В новых районах местные и сами еще не очень ориентируются. Сядешь не на тот автобус — и хана, смотри потом на проплывающие мимо деревни и гадай, ты еще в городе или уже под Кинешмой.
К приходу родителей Тимур даже успел сварганить ужин на скорую руку. Чего бы их не побаловать, когда родители — прочный тыл и крыша. Особенно такие, как у Тимура — доверие подростку на сто процентов. Или они осуществляют отступление по всем флангам на педагогическом фронте? Мама порадовалась такой заботе сына, а когда муж не пришёл в обычное время, стала названивать ему в лабораторию. Дозвонилась, сказала Тимуру, что придется ужинать без папы, у него какой-то эксперимент.
Интересно, подумал Тимур, папа Паша таким образом избегает встречи с сыном или совсем наоборот — бросился в эксперименты с неодимом? Развивать мысль не стал за неимением информации к размышлению. Зато обрадовал маму своими обновками.
— Это где у нас начали «выкидывать» такие качественные вещи? Тимка, признавайся, это не из ГУМа покупки. И не на восемьдесят рублей.
— Точно ты говоришь, ни ГУМ, ни ЦУМ пока не балуют. Приятель свёл с нужным человеком. А по деньгам — я на самом деле больше заработал. Смена двойная, оклад тоже двойной был.
— Соврал, получается?
— Соврал. Хотел себе часть денег оставить на оперативные расходы.
— На девочек?
— В том числе.
— Ну и ладно, тоже дело нужное.
Тимур сначала запнулся от того, как легко мама допустила, что он будет спускать бабки на девочек. Девочки, карты и алкоголь — не та тема, которую одобряют мамы. А потом просёк, что в её мироощущении слово «девочки» пока означает нечто совсем иное, невинные существа возраста её сына, которых надо кормить мороженым и водить в кино.