— Что молчишь, аль-каид?
— Смотрю на тебя и удивляюсь. В чём причина? — спросил я.
— Я давал клятву защищать мой народ. А по итогу воевал за диктатора. Чего хорошего мне сделал президент? В его окружении казнокрады и взяточники, которые отравляют мою страну. Мы победили в войне с сионистами, а потом начали заключать договоры с американцами. В итоге, сколько пропавших без вести солдат, так и остались гнить в пустыне и на Голанах? Никто не получил компенсаций. Никому не поставили памятник, а ведь парни отдали жизнь за свою страну.
Во все времена было и такое, о чём говорит Сардар. Но не идти же из-за этого против системы. Ещё и с автоматом в руках.
— Почему ты разрушаешь свой дом? — спросил я.
— Я его защищаю. И никогда я не был и не буду предателем. И не тебе меня учить как это делать аль-каид. Ты — офицер своей великой армии. Великий воин, а воюешь за идеалы продажной «клики».
Я выдержал паузу, а потом продолжил.
— Ну это как посмотреть, Сардар. Кадет Военной Академии в Хомсе. Далее был капитаном Республиканской гвардии. А теперь бригадный генерал Сирийской Национальной Армии. Ты принимал военную присягу. Давал клятву защищать страну от внешних и внутренних врагов. Я вместе с тобой проливал пот и кровь. А теперь против тебя воюют твои же братья.
Сардар промолчал и ничего не ответил. Он повернулся к Аси, но сказать ничего не смог.
— Я тоже многих потерял. И в Ливане, и над Пальмирой. Много с чем не согласен. Но никто мне не давал права на мятеж, — сказал Аси.
Эти слова ударили тяжелее цепей. Сардар посмотрел на брата и впервые отвёл взгляд.
— Замолчи… — прохрипел он. — Я не хочу это слышать.
— Ты обязан услышать. Потому что теперь у тебя есть шанс поступить не как фанатик, а как брат. Помоги мне. Ибо Джалил тогда погиб зря, если мы всё ещё будем убивать друг друга.
Сардар молчал долго. Он трясся мелкой дрожью, потом медленно поднял голову. В его глазах по‑прежнему горел огонь, но уже другой — не фанатичный, а человеческий.
В это время тишину кабинета нарушал только треск ламп.
— Если я скажу, это ничего не изменит.
— Изменит. В Пальмиру мир придёт быстрее.
Сардар сидел молча несколько минут, словно собираясь с силами. Потом поднял голову и глухо сказал:
— ПВО… вы всё ищете где оно. Так вот: две «Стрела‑10» стоят к югу от садов Белкиса. Сокрыты в грузовики. У них ещё четыре расчёта с переносными «Иглами». Они прятались в развалинах на восточном въезде.
Я быстро отметил на карте. Асил стоял, и не отрываясь смотрел на двоюродного брата. Выждав несколько секунд он тоже приступил к записи.
Сардар глубоко вздохнул и продолжил.
— В Пальмире никто не сдастся. К тому же есть ещё несколько «Шилок» и много других ПЗРК.
Бывший капитан сирийской армии начал отвечать на наши вопросы. Я водил пальцем по карте, а Сардар показывал основные позиции при въезде в город. Места расположения зенитных установок я отмечал карандашом, чтобы потом довести до подчинённых. То же самое делал и Асил.
— Где штаб? — уточнил я.
Сардар криво усмехнулся — ухмылка скорее болезненная, чем насмешливая.
— Штаба уже нет. Его накрыли ваши «шмели». Но остатки пытаются собраться на восточной окраине. Во дворце эмира… вы всё равно найдёте.
Асил наклонился вперёд. Голос его был твёрдым:
— Скажи правду, Сардар. Всю. Где склады с боеприпасами? Есть ли заложники?
На слове «заложники» Сардар закрыл глаза. Долго молчал. Казалось, он снова возвращается в упрямое молчание. Наконец, медленно произнёс:
— Заложники… да. Дана команда при отступлении прикрываться мирными гражданами. В катакомбах под театром держат госпиталь. Если вы ударите туда — будет много трупов.
Я и Асил переглянулись. Это было главным: театральные катакомбы часто упоминались, но прямого подтверждения ещё не было.
Сардар продолжал, будто каждое слово отрезал от себя ножом:
— Склад боеприпасов… под мечетью в квартале Арам. Старое подземелье. Там мины, ракеты, всё. Если попадёт снаряд, то разнесёт полквартала.
Он стиснул зубы, обмяк, словно силы его окончательно покинули.
Сардар посмотрел на своего брата и долго не отводил взгляд. В глазах мелькнула тень прежнего мальчишки из их общего дома.
Асил молчал. Его руки дрожали так, что он крепко сжал кулаки, чтобы не выдать себя.
— Спасибо, — только и выдохнул Аси.
Да, есть вероятность, что Сардар нас дезинформирует. Но в сирийской армии найдутся те, кто проверит всю информацию.
— Это всё. Вот весь план обороны, — объяснил Сардар.
Я кивнул и повернулся к Асилу. Думал, что он что-то скажет брату, но он промолчал.
— Спасибо. Это очень важная информация, — сказал я, поднимаясь с места.
Я и Аси уже стояли возле двери, как Сардар нас остановил.
— Есть ещё кое-что. Наши кураторы из зарубежа потребовали подготовить двести человек и переправить их в Северную Африку.
На этом моменте стоило бы задержаться. Какой-то интересный получается в Сирии лагерь подготовки, если аж на африканский север тащат наёмников.
— И для чего? — спросил я.
— Неизвестно.
Было странно, если бы Сардар знал.
Информация от пленного генерала мятежников была очень нужной. Командование смогло внести коррективы в план штурма города, чтобы быть ещё более уверенным в успехе.
В ночь перед боем командующий операцией генерал Махлуф проводил постановку задачи. В зале управления на командном пункте сегодня гораздо больше людей, чем обычно. Сирийцы решили усилить группировку и довели численность до 5 000 человек.
— План следующий. Входить в город будем с четырёх направлений. У каждой колонны есть своя задача по занятию объектов. Приказываю все задачи завершить как можно быстрее. Уже 30 декабря на носу, как никак, — улыбнулся Махлуф.
Улыбка генерала была чересчур довольной, а командиры и вовсе выглядели расслабленно. Ощущение, что мы не город штурмом берём, а туалет на заднем дворе частного дома.
— Теперь по авиации. На северо-западной окраине необходимо высадить десантную группу. Прошу вас оказать содействие в прикрытии. С нашими Ми-24 у нас беда, — обратился Махлуф к заместителю командующего смешанным авиакорпусом.
— Да, принял. Организуем, — ответил Каргин и повернулся ко мне.
Я не торопился отвечать товарищу полковнику, поскольку слишком быстро развивалась постановка задачи. Как-то все легкомысленно относятся к обстановке.
— Господин генерал, нужно уточнить погоду