В спальне также ничего необычного: зеленые обои на стенах в мелкий цветочек, не узкая, но и не широкая кровать под хлипким балдахином у стены. На полу коричневый ковер, постеленный скорее для тепла, чем для красоты. Порадовал рабочий стол, массивный, с резными ножками, и кресло за ним – глубокое и наверняка удобное. Стол и кресло словно не из этого дома, может, Рио притащил их из своего кабинета, когда менял мебель на новую. А не держит ли он этот дом как склад? На первом этаже лавка, а второй для кого?
В целом мое новое жилище мне нравилось. Уютное, пахнет приятно – в воздухе никакого запаха старости или пыли, только свежий аромат цветов и грозы.
В раздумьях я нырнула в кровать и мгновенно заснула, кажется, даже не заметила перехода от яви к сну.
Утро для меня наступило рано, за два часа до свадьбы. Я вытаскивала вещи из чемодана, паниковала, видя, что впопыхах нахватала какой-то ерунды. Вот с чем носить это зеленое платье? К нему ни шляпки подходящей, ни обуви, ни сумочки. Разве что лентой волосы подвязать, белый атлас неплохо смотрится с зеленым.
Кое-как оделась, в ванной придирчиво разглядела себя в зеркале. Осунувшееся лицо, потухшие глаза, и даже уголки губ будто опустились вниз и уже не поднимутся. С усилием улыбнулась. Улыбка вышла фальшивой, глаза выдавали печальное настроение. Единственное в моей внешности, что выглядело более-менее симпатично, – волосы. Густые, шелковистые, они закручивались сами собой, и это избавляло меня от необходимости пользоваться щипцами.
Платье сидело неплохо. Оно было новым, ни разу не надеванным, мне подарил его отец на восемнадцатилетие. Помню, я тогда сказала, что зеленая парча не идет к моим каштановым волосам, и убрала наряд с глаз долой. Сама судьба мне запихала его в чемодан, что ли? Как напоминание о папе, который в последнее время вел себя очень непривычно, а потом и вовсе сдал меня в бордель. Ладно, ладно – в работный дом.
Выругавшись, я переоделась в бордовое платье с белыми вставками на рукавах и воротнике, а зеленое окрестила «папиным» и задумала попозже сжечь.
Я была готова к свадьбе спустя час, хоть и не к такой, какой я ее себе представляла. Мне раньше виделось, как я в белом пышном платье иду к под венец с отцом за руку, он передает меня какому-нибудь молодому симпатичному герцогу. Герцог счастливо улыбается, бледнеет, готовый упасть без чувств от радости, гости ликуют, а священник женит нас, и мы в роскошном экипаже уезжаем в закат.
Мечты разбиваются громко. Со звоном, как хрустальные бокалы. Вот у тебя были планы на будущее – и вот уже нет. Жизни часто рушатся так же легко, как карточный домик, и ты ничего не можешь с этим поделать. Ни предотвратить, ни удержать разрушение, ни восстановить. Зря колдуны бросили попытки изобрести портал в прошлое, у них была бы масса клиентов.
Я тряхнула головой, прогоняя унылые мысли. Рыдания делу не помогут, а вот сойти с ума от горя нетрудно.
Я спустилась в лавку, чтобы осмотреть ее еще раз в спокойной обстановке. Через окна сочился серый рассвет, придавая помещению некую таинственность, и тени расползались по углам. Загадочные книги, которые мне почему-то запрещалось открывать, манили. Я не собиралась ссориться с мистером Гилтоном, а потому просто смотрела на яркие обложки, не касаясь их. Трогать он не запрещал, но так убедительно говорил, что я не должна заглядывать в текст, что лишний раз подходить к книгам уже не хотелось.
Рио все-таки чародей, кто знает, что не так с товаром в его лавке? Прочту стих какой-нибудь, а на голове рога вырастут. Я слышала, чародеи способны зачаровать что угодно. Как-то раз мисс По, продавщица из другой книжной лавки, приобрела столовый сервиз из фарфора на блошином рынке. Так этот сервиз ночами бренчал на кухне, а потом и вовсе сбросился с полки и расколотился. Сам! Через неделю мисс По выяснила, что он был украден у чародея.
Но любопытство – страшный порок. Я сидела на софе перед стеллажом и еле держала себя в руках, чтобы не открыть хоть одну книгу. Спас меня от необдуманного поступка нежданный в такую рань гость.
Ветряной колокольчик звякнул, оповещая о посетителе. Я вскочила на ноги, разволновавшись: думала ведь, что Рио вчерашним вечером запер дверь, когда уходил. Его самого я не ожидала увидеть до свадьбы.
Мистер Гилтон водрузил на прилавок поднос.
– Вон там есть кухня, – кивнул он на неприметную дверь в углу. – Так что готовить будете самостоятельно. Сегодня завтрак с меня, так как вы еще не успели освоиться.
Проявление заботы или что-то другое? Я с подозрением прищурилась, глядя на блюдо и чайник. Преданная всего раз, я неохотно верила людям. Надеюсь, мое недоверие мне поможет в дальнейшей жизни.
Помимо еды и чая Рио принес одну книгу в черной ленте. Поставил ее на полку между двумя красными томиками по истории Пустоши, нырнул под стол и вытащил оттуда журнал.
Вел он себя так, как если бы все еще оставался хозяином лавки. Не сказать, что мне это не нравилось, потому что я сама в дела не вникну – опыта не хватает, но неприятное ощущение в груди поселилось.
Я перенесла поднос на софу. Под крышкой исходила паром ароматная пшеничная каша, в чайной чашке лежала долька апельсина. Пока я ела, мистер Гилтон не произнес ни слова, изучал что-то в документах и время от времени кидал взгляд на стеллажи.
Я не выдержала первой.
– Почему нельзя читать книги? – спросила я, отставляя пустую тарелку.
Рио поднял голову, отрываясь от журнала.
– Можно.
– Любовные романы с той полки? Я не читаю про любовь.
– Действительно? – В темных глазах чародея мелькнули смешинки. – Предпочитаете рассказы о битвах?
– Сказки. – Я повела плечом. Читать про битвы – вот еще! – О драконах, русалках, других мирах. К примеру, книга «Путешествия через цветы» должна быть очень интересной. Я слышала о ней от одной маминой знакомой.
– Не такие уж и сказки, – пробормотал Рио, но кивнул. – Принесу несколько.
Я закусила губу. На мой вопрос он не ответил, или же я сама позволила ему увильнуть.
С улицы донесся гудок паровоза, и шум людского потока заглушил мои собственные мысли. Я поморщилась: невозможно жить напротив вокзала. Впрочем, выбора у меня нет, стоит смириться.
Мистер Гилтон прислушался к гулу и вернул журнал в ящик стола.
– Посмотрите