Леди Камилла отключилась, и Полина на несколько секунд зависла в задумчивости.
– Вот что это сейчас было? – спросила она сама у себя. – Оказывается, можно иногда просто поныть, и у мироздания найдётся универсальное лекарство? Главное, не злоупотреблять этим способом… Ну, хорошо, собрать чемодан – это мы мигом. Десять дней… Мало вообще-то, да? Так, куда я положила коммуникатор?
Аппарат нашёлся, и Полина быстро, чтобы не передумать, набрала номер магистра колледжа. Ответил, разумеется, секретарь.
– Добрый день, мистер Флетчер! Это профессор Разумова.
– Да, профессор, я узнал вас.
– Мистер Флетчер, у меня проблема: дала о себе знать старая травма. Хочу, пока каникулы, съездить полечить её.
– Очень хорошо, профессор, чем я могу быть полезен?
Полина решила быть откровенной.
– Десять дней – это очень мало, понимаете? Мы можем мои лекции с понедельника перенести на пятницу, тридцатое марта?
– М-м-м… Минуту, я открою общий график. Понедельник… У вас три пары, ксеноантропологи, математики и артефакторы, так?
– Совершенно верно…
Через десять минут Полина мило попрощалась с мистером Флетчером и отложила коммуникатор.
– Кто-то мне говорил, что он коллекционирует керамические барельефы, посвящённые достопримечательностям, – сказала она себе. – Надо не забыть что-нибудь привезти из тех мест, куда мы едем. А куда, кстати? Впрочем, это не имеет никакого значения!
Удивительно, но тоска и уныние исчезли бесследно, не оставив по себе памяти. Напевая какую-то невнятную мелодию, профессор Разумова прошла в кладовую и достала из дальнего угла самый большой из имеющихся чемоданов.
– Раз я выторговала полноценные две, даже две с хвостиком недели на курорте, имею право взять с собой вечерние платья, купальники и прочие вещи, которым в повседневном Кембридже не находится места. Ты понял?
Чемодан не ответил, но, наверное, всё-таки понял, потому что приглашающе распахнул гиппопотамью пасть.
***
Если для Полины всё было просто – договорилась о дополнительных днях к отпуску и пошла укладывать чемодан, – то леди Камилле предстояло войти в клетку с тигром.
В две клетки.
Ну ладно, не с тигром, с камышовым котом. Всё равно опасно, и точно никакого удовольствия. Но – надо.
Начала она, конечно, с собственного дома. Решительно дёрнула колокольчиком, дождалась, пока на пороге появится дворецкий и сказала:
– Гривс, позовите сюда миссис Гривс, и сами возвращайтесь. Немедленно.
– Миледи, миссис Гривс сейчас в кладовой, подсчитывает запасы. Нужно делать заказ на следующую неделю. Может быть, через полчаса?..
– Я сказала – немедленно!
Хороший слуга умеет не только распознать в голосе хозяина грядущие неприятности, но и принять профилактические меры, чтобы гроза рассосалась вдалеке, лишь слегка погромыхав за холмом. Дворецкий вернулся через пять с половиной минут, в течение которых Камилла нервно постукивала ногтями по ручке кресла. В руках у него был поднос с чаем, чашкой, сливочником, вазочкой с печеньем и прочими восхитительно приятными вещами, которые следует принимать внутрь в случае плохого настроения. Из-за его левого плеча выглядывало унылое лицо законной супруги, она же экономка в доме вдовствующей графини Торнфилд.
Чуть шевельнув левой бровью, леди Камилла одобрила инициативу Гривса, дождалась, пока он нальёт в чашки сливки, затем чай, положит и размешает сахар, затем пригубила и одобрительно кивнула. Супруги переглянулись и слегка расслабились.
– Завтра утром я уезжаю на воды, – не теряя времени, сказала Камилла. – На две с половиной недели. Со мной поедет Биддер, Бони я возьму с собой. Кошка остаётся с вами. Миссис Гривс, прошу вас соответственно уменьшить заказ продуктов.
– Да, миледи, – экономка поклонилась.
– Могу я спросить, миледи?.. – Гривс выпрямился ещё сильнее, хотя это казалось физически невозможным.
– Спросите.
– На какие именно воды вы отправляетесь? В Бат?
– Нет. В Абано-Терме, это в Лации.
– О! – в один голос воскликнули супруги Гривс.
Весь патриотизм, привитый им с младых ногтей, выразился в этом восклицании. Камилла решила, что возможный бунт задавлен. Экономка сейчас, разумеется, пойдёт плакать, но её красные глаза можно будет не замечать, как и неодобрительную холодность дворецкого. Остальные слуги предупреждения не заслуживают, а вот с садовником хотелось бы поговорить.
– И вот что, миссис Гривс, предупредите горничных, что пыль нужно вытирать каждый день, а не накануне моего возвращения, – заметив вздёрнувшийся подбородок экономки, Камилла добила. – В прошлый раз было плохо убрано даже в моём кабинете! Вы можете идти. Гривс, свяжитесь с Торнфилд-холлом, предупредите леди Сесилию, что я к ней сегодня заеду в приёмные часы. И позовите ко мне Биллингса.
Садовник Исайя Биллингс, несмотря на излишнюю полноту и своё редкое, несколько дремучее имя, был человеком молодым, ему ещё не исполнилось тридцати. На посту при особняке вдовствующей графини он три года назад сменил своего деда. В отличие от старика, Исайя чрезвычайно интересовался всеми новинками: новыми удобрениями, свежевыведенными сортами растений, экзотическими саженцами. И каждый раз, когда леди Камилла куда-то уезжала, Биллингс составлял список того, что можно было попробовать посадить здесь, в центре Люнденвика.
Войдя в гостиную, садовник остановился в дверях, держа руки за спиной.
– Добрый день, миледи, – сказал он.
– Добрый день, – кивнула леди Камилла. – В этом году прекрасно цветут крокусы. Особенно хороши те, тёмно-лиловые, что в центре клумбы. Это ведь что-то новенькое, я не ошибаюсь?
– Да, миледи. Я такие в этом году впервые посадил, в Брукширском питомнике их вывели. Хороший сорт, только опасаюсь, стойкий ли…
– Увидим. Вот что, Биллингс, завтра я уезжаю на север Лация. Что-то может нас заинтересовать в этой части света?
– Ла-аций… – рука молодого человека сама собой потянулась почесать в затылке. – Позволите, я подумаю, миледи? Вроде ничего особо интересного в голову не приходит, разве что вот виноград…
– Подумайте, Биллингс, но недолго!
Когда садовник ушёл, Камилла вздохнула и отправилась одеваться: если она хотела попасть к дражайшей невестке вовремя, нужно было уже начинать собираться. Да ещё и хорошенько подумать, что надеть…
***
Леди Камилла хорошо знала, что к пятичасовому чаю в гостиной графини Торнфилд обычно собираются пять-шесть её приятельниц – обменяться новостями, посплетничать, перемыть кости отсутствующим. Она рассчитывала, что в присутствии этих дам драгоценная Сесилия не станет напоминать свекрови, что та обещала помочь с благотворительным базаром в пользу ангорских коз. Или кроликов?
Неважно.
Главное – что тонкий расчёт оправдался. За столом с чашками в руках сидели четыре гостьи: в нежно-розовом, в бледно-сиреневом, в бежевом и в светло-синем. Сама дорогая невестка была в наимоднейшем дневном платье цвета лососины, и леди Камилла, одевшаяся в тёмную юбку, белую блузку и твидовый жакет, выглядела… Не так.
Дамы переглянулись, и леди Сесилия позвонила, вызывая горничных. После некоторой суеты с дополнительным прибором, усаживанием, завариванием свежего чая и прочим, беседа возобновилась.