Я поднимаюсь с дивана и направляюсь в кухню. Движения мои механические, отточенные годами привычек. Включаю кофеварку. Кофе сейчас нужен мне не столько ради бодрости, сколько ради привычного ритуала, который хоть как-то помогает держаться за реальность.
Открываю холодильник. Он почти пуст. Только бутылка воды и пара запаянных пачек молока с долгим сроком хранения, оставленных, видимо, кем-то из клининга. Ну, конечно. Эта квартира давно перестала быть домом. Здесь делали регулярную уборку, но никто не жил. Никто не готовил, не смеялся, не делился новостями за ужином. Это просто место, где мы изредка ночевали.
Но вот вопрос, который не даёт мне покоя: “Как давно в этом моем доме живёт ложь?”
Я наливаю кофе в чашку и смотрю, как тёмные капли падают в керамику, окрашивая поверхность вихрем. Мысли снова возвращаются к Максиму. К тому, как всё началось. Как давно он с ней? Этот вопрос стучит в висках, как навязчивый ритм, от которого невозможно избавиться.
Я ненавижу его. Ненавижу за то, что он сделал с нашей семьёй. Но больше всего я ненавижу себя за то, что не увидела этого раньше. За то, что не заметила, как всё начало рушиться.
Когда началось это предательство?
Я строю в голове логические цепочки, пытаясь понять, где именно я упустила момент. Максим начал отдаляться не так давно. Он всегда уходил с головой в работу, бывало приходил поздно, уставший, раздражённый. Но за последнее время все изменилось еще значительней, в худшую сторону. Я списывала это на обоюдную загруженность, на усталость. Ведь он всегда был трудоголиком. Мы были.
Но что, если всё было не так? Что, если он начал изменять мне ещё до того, как я это заметила?
Может, всё началось, как только Алиса появилась в нашем доме? Как только он увидел её в первый раз? Я моргаю, тяжело сглатываю комок в горле.
Это, почему-то, обжигает сильно. Я вспоминаю, как он смотрел на неё. Сначала — сдержанно, нейтрально. Потом… Потом что? Что я упустила?
Я не замечала ничего странного? Нет. Не хотела замечать. Не могла поверить в то, что он способен на такое. А он оказался способен. Мой муж. Отец моего сына. Человек, которому я отдала двадцать лет своей жизни.
Я была слепой.
Либо безоговорочно верила в его ложь. Что он забыл Дашу и все, что было с ней связано. Пока перед глазами не появилась ее точная копия.
Звонок телефона резко выдёргивает меня из мыслей. Я вздрагиваю, поворачиваю голову. Рома стоит в дверях кухни. Он выглядит ужасно. Будто не спал ни минуты. Под глазами тёмные круги, взгляд потухший, плечи опущены. Он механически подносит телефон к уху.
— Да? — его голос звучит глухо, без эмоций.
Пауза.
— Отменяется. Банкет не будет. Всё.
Он даже не повышает голос. Не злится, не кипит яростью, как вчера. Говорит спокойно, почти безэмоционально. Я уже знаю, о чём идёт речь. Свадьба. Его свадьба. Которая теперь не состоится.
Я смотрю на него, и сердце сжимается от боли. Боже… Как же его убило всё это. Он даже не может разозлиться по-настоящему. Он выгорел.
Рома сбрасывает звонок и поднимает на меня взгляд. В его глазах — что-то мёртвое, что-то раздавленное, что-то, что он не даёт вырваться наружу. Я хочу сказать что-то. Что именно? Я не знаю. Но прежде чем я нахожу слова, он уже выходит из кухни.
Я остаюсь одна. С чашкой кофе, с пустотой внутри, с раскалёнными углями ненависти к тому, кого я любила всю свою жизнь.
Я ненавижу его за то, что он сделал с Ромой. За то, что он сделал со мной. За то, что он сделал с нашей семьёй.
Но сильнее всего я ненавижу себя. За то, что не увидела этого раньше. За то, что поверила ему. За то, что всё ещё ищу оправдания. За то, что даже сейчас, после всего, часть меня всё ещё любит этого мужчину.
Девочки, завтра возьму выходной. Продолжим в воскресенье. Тоже парочкой глав.
Глава 33
Вика.
Я сижу за кухонным столом, держу в руках телефон и смотрю на экран. Пальцы дрожат, словно от холода, хотя в комнате тепло. Номер Максима высвечивается перед глазами, и я не знаю, что с этим делать. Позвонить? Написать? Или просто оставить всё как есть, пусть он сам разбирается со всем дерьмом, что наворотил. Но мы взрослые люди прожившие вместе двадцать лет. Так не бывает…
Я прикусываю губу, чувствуя, как внутри всё сжимается. Позвонить — значит, услышать его голос, услышать эту холодность, отчуждённость, которая проросла между нами, как ядовитый плющ. Позвонить — значит, рискнуть услышать не его голос, а её. Алису. Вдруг…
Меня передёргивает.
Боже, а вдруг именно так и будет? Вдруг он сейчас с ней? Вдруг её голос сорвется в трубке вместо его? Или, хуже того, он ответит, но я услышу её рядом?
Дыхание сбивается. Грудь сжимает.
Нет. Не могу. Не выдержу.
Я быстро переключаюсь на сообщения, набираю короткий текст:
"Я приеду сегодня домой. Одна." — добавляю немного подумав.
Мои пальцы замирают над экраном. Почему я вообще пишу это? Почему предупреждаю его? Ведь это мой дом. Я не обязана ему ни объяснений, ни уведомлений.
Но я знаю, зачем.
Чтобы не застать то, что застала вчера.
Чтобы не увидеть, как он проводит время с ней.
Чтобы этот ад, в котором я уже горю, не стал ещё хуже.
Все в истории циклично, правильно? Моя тоже закольцевалась и на свет явилась та, кого похоронили двадцать лет назад. Восстала из мертвых как привидение или исчадие ада. Кошмар на яву.
Я нажимаю «отправить» и тут же вижу, как сообщение прочитано.
Он долго набирает ответ. Я вижу эти проклятые три точки, пульсирующие внизу экрана, и сердце начинает бешено колотиться.
Что он может сказать?
Объяснится? Извинится? Попробует что-то объяснить, оправдать?
Нет.
Просто односложное "Хорошо."
Я смотрю на этот ответ и чувствую, как что-то холодное прокатывается внутри.
Такими темпами я замерзну изнутри быстро.
Так вот и всё? Просто "хорошо"?
Никаких вопросов. Никаких эмоций. Ничего.
Я не знаю, что это значит. Не знаю, как интерпретировать этот ответ.
Он не против, чтобы я вернулась? Или ему просто всё равно?
Но какая разница?
Я выдыхаю и откладываю телефон.
Теперь мне нужно сказать Роме.
Я поднимаю голову,