— У меня есть жених…
— Не смеши меня… этот Вельский. Богатенький. Решила ему себя продать? — лезет между ног, пытается стянуть с меня капроновые колготы.
— Я никому не продаюсь, даже тебе, — со злостью проговариваю ему в лицо.
— Ну, это мы ещё посмотрим, — рывком стягивает колготы.
— Не надо, — шумно выдыхаю, когда его ладонь проникает под линию трусиков…
17
Софья
— Твой любимый папочка ещё не раз тебя продаст… он уже начал понимать, как это выгодно, — суёт пальцы между складок, — ждала меня? Чувствую — ждала, — удовлетворенно проводит по влажной промежности.
— Не надо, отпусти, — слабо выдыхаю, уже почувствовав нажатие на какие-то точки, отчего мой пульс мгновенно застучал сильнее.
Давид не слушает, прижимает меня к стене, всё сильнее надавливая, проникая в самую глубину. Вставляет в меня пальцы и медленно достаёт, снова вставляет.
— Ещё как надо, ты сама этого хочешь, — удовлетворенно шепчет мне на ухо, — сама.
Хватаюсь за его руку, которая сильнее давит. Закатываю глаза от нереального удовольствия. Открываю рот и Давид тут же впивается в мои губы жестким поцелуем. Вставляет пальцы, сильнее и глубже. Невольно прикрываю глаза и раздвигаю ноги.
Губы Давида обхватывают мои, язык проникает в рот, проводит по зубам, по нёбу, всасывает мой язык. Такого поцелуя у меня никогда не было. Я видела в фильмах, но не думала, что такое может нравиться. Оказывается, он неотъемлемая часть сексуальных ласк. Он и не должен быть лёгким, если люди до такой степени хотят друг друга… Давид меня хочет, я чувствую, как упирается мне в бедро его твердый член.
Неужели сейчас в этой туалетной кабине…
Внезапно меня затрясло. Волна удовольствия охватила тело, я вцепилась в руку Давида… заставляя не останавливаться. Безумие какое-то. Я верно сошла с ума.
Пятернёй Давид сжал мой подбородок, смотрит в глаза, на то, как я в конвульсиях оргазма раскрываю рот.
— Вот так, — прошипел над моими губами, — достал ладонь у меня из трусов, дернул бумажное полотенце и вытер пальцы.
Я рванулась к двери, открыла замок и выскочила из кабинки. Рванулась из дамской комнаты и налетела на чью-то грудь.
— Софья, с тобой всё в порядке? Я тебя ищу, — Алексей внимательно рассматривает моё платье, сбившееся на груди на одну сторону.
— Да, всё хорошо, — невольно обернулась, не выйдет ли прямо сейчас Давид. — Пойдём, — поскорее направилась в сторону зала.
Всё оставшееся время Алексей не отходил от меня ни на шаг. Потом мы с папой попрощались с Вельскими, отцом и сыном, и покинули здание ресторана. Сели в машину и поехали домой.
— Ну как тебе Алексей? — повернулся ко мне папа и дёрнул бровями, — Хорош, правда? У его папаши контрольный пакет акций Севернефть и Юггаз.
— И что я должна на это ответить? — под впечатлением от встречи в туалете, мне абсолютно всё равно, кто Алексей и его отец, будь они даже владельцами половины мира, не думаю, чтобы это сыграло хоть какую-то роль в моих чувствах.
— Должна ответить — Да папа, мне понравился Алексей.
— Зачем мне так отвечать?
Понимаю, к чему он клонит, только у него ничего не получится.
— Ну, хотя бы потому, что они сейчас ведут со мной переговоры, — он сделал акцент, показывая значимость того, что уже сказал.
— Переговоры о чём?
— Не о чём, а о ком, — усмехнулся папа, — Ты что, вообще ничего не поняла?
— А что я должна понять? — может, я не на то думаю, пусть уже озвучит.
— То, что они предлагают нам породниться, дурочка.
— Это как? — действительно разыгрываю дурочку.
— Тьфу ты, ты что такая тупая, Соня? Ну, включи фантазию, подумай, что у меня и у тебя есть такого, что могло так сильно заинтересовать Алексея.
— Пап, говори прямо, я не понимаю твоих намёков.
— Ты — Софья! Конечно, ты! — выкрикнул и засмеялся, чуть руль не отпустил, машина вильнула.
— Хочешь нас убить? — я возмущённо схватилась за руль.
— Зачем же, я ещё внуков собираюсь понянчить в самом скором времени.
— Каких ещё внуков, ты о чём?
— Хватит, это уже не смешно, — раздражился, — Мы с Вельскими договариваемся о вашей с Алексеем свадьбе, неужели непонятно.
— Что? О свадьбе?! А меня не забыли спросить?
— Ты же сказала, он тебе понравился.
— Когда я так сказала?
— Только что.
— Ничего я не говорила. И вообще, я не понимаю, почему ты постоянно мной распоряжаешься по своему усмотрению, как будто я вещь. Достаточно было того, что ты меня отдал какому-то зеку, чтобы я ехала к нему в тюрьму…
— Какому ещё зеку? А, ты про Давида, но он ведь уже не зек, и он отказался от тебя, какие теперь проблемы?
— А такие, что он собирался меня везти в тюрьму какому-то важному зеку, которого недавно убили в тюрьме.
— Да ты что, — папа нажал на тормоз, остановил машину у обочины. — А почему же ты мне не сказала раньше?
— А что бы ты сделал? На тебе долг висел, помнишь?
— Ой, слава богу, что всё обошлось. Я-то думал, он тебя себе забрал.
— Пап, давай не будем, если не хочешь, чтобы я тебя сейчас обвинила во всех грехах.
— Я ведь попросил прощения.
— Вот давай к этой теме больше не возвращаться.
— Как скажешь, я только — за, — он снова вырулил от обочины. — И насчёт этих Вельских…
— Папа, я против, — прервала я его новую тираду.
— Ладно… как скажешь… — задумчиво произнёс отец. — Просто я не понимаю, что такого выйти замуж за богатейшего жениха страны. Он выбрал тебя, ты ему понравилась, он готов немного поженихаться… И вообще, выйдешь за него замуж и делай что хочешь, у тебя будет столько денег, что будешь абсолютно свободным человеком.
Он сказал, а у меня в памяти это задержалось.
Выйти замуж и делать что хочешь.
— А без замужества, разве нельзя делать — что хочешь?
— Без замужества можно, но тогда у тебя не будет столько денег, — усмехнулся папа.
Я подумала про Давида… он ведь тоже не беден.
Давид
Возвращаюсь домой. После приёма зашел в бар, посидеть, подумать, догнаться. Может быть, снять шлюху, привести к себе, чтобы отодрать хорошенько.
Признаю, встреча с Софьей пробудила во мне снова тут злость. Я думал, она уже затихла… за столько дней. А нет, стоило увидеть эту чёртову пианисточку и покатилось куда-то к чертям собачьим моё спокойствие… я чуть не трахнул её прямо в туалете.
Твою же мать…
В баре выпил, немного попялился на высаженных в ряд шлюх. Вроде бы выбрал одну,