— Я... да, был там, — Марко явно пытался собраться с мыслями, не отрывая взгляда от ее ног. — Но быстро закончил все дела.
— Потом объясню, — быстро бросил я, видя вопрос в глазах Лины относительно одежды и обстоятельств.
Желая разрядить атмосферу, я предложил:
— Раз уж Марко принес провизию, может, посмотрим что-нибудь в домашнем кинотеатре?
Идея оказалась спасительной. Мы устроились в кожаных креслах – Лина в среднем, я справа, Марко слева. Я включил легкую комедию, что-то безобидное и смешное, что не требовало глубоких размышлений.
Следующие два часа прошли удивительно легко и естественно. Мы смеялись над глупыми шутками, спорили о сюжетных поворотах, делились попкорном. Лина хихикала над особенно абсурдными сценами, закрывая лицо руками, а Марко неожиданно оказался знатоком киношных штампов, комментируя каждое клише.
Я поймал себя на мысли, что не помню, когда в последний раз так просто и беззаботно проводил время. Обычно мои вечера были заполнены работой, научными статьями или стратегическими встречами. А здесь мы втроем просто... существовали. Без без целей, без планов по соблазнению или достижению результатов.
К концу фильма Лина начала клевать носом. Ее голова постепенно склонилась к подлокотнику кресла, дыхание стало ровным и глубоким. Она заснула прямо в своем кресле, подтянув ноги и обхватив их руками.
Марко и я обменялись взглядами поверх ее спящей фигуры. Молча я принес мягкий плед из спальни, и мы осторожно укрыли ее, стараясь не разбудить. Она тихо вздохнула во сне и повернулась на бок, но не проснулась.
— Кухня? — беззвучно артикулировал я.
Марко кивнул, и мы тихо прошли в кухню, оставив дверь приоткрытой, чтобы слышать, если Лина проснется.
Я достал бутылку дорогого шотландского виски и два бокала. Марко устроился на высоком барном стуле, а я остался стоять, опершись о мраморную столешницу.
— Странный день, — начал я, наливая янтарную жидкость в бокалы.
— Очень странный, — согласился Марко, принимая свой бокал. — Я вел себя... не как обычно.
Я сделал глоток виски, чувствуя, как алкоголь обжигает горло, и решился на откровенность:
— Сегодня в спальне я едва сдержался. Когда она легла на мою кровать... — я покачал головой. — Никогда раньше не терял контроль настолько легко.
— А я обнял тебя, когда пришел, — Марко усмехнулся, но без веселья. — Ты представляешь? Я, который избегает лишних прикосновений, вдруг начинаю раздавать объятия. И когда увидел ее в твоей футболке... — он замолчал, вращая бокал в руках.
— Ревность? — спросил я прямо.
— Не знаю, — честно ответил Марко. — Что-то новое. Что-то, чего я никогда раньше не испытывал. И это пугает.
Мы помолчали, каждый погруженный в свои мысли. За окном мерцали огни Нокталиса, а на кухне тикали настенные часы.
— У меня тоже появились сомнения, — признался я наконец. — О целесообразности эксперимента. О том, правильно ли мы поступаем с ней. Раньше я никогда не задавался такими вопросами.
— И я, — Марко поднял на меня глаза. — Сегодня, когда она написала мне, а не тебе... я почувствовал что-то похожее на... защитнический инстинкт? Желание оберегать её. Я даже думал молчать о её сообщении. Это не свойственно нагам.
Мы посмотрели друг на друга, и в этом взгляде было взаимное понимание и одинаковая тревога.
— Это все из-за человека, — произнес я, и Марко кивнул.
— Но как? — Марко поставил бокал на столешницу. — Мы же не проводили с ней никаких ритуалов связывания. Никакой магии.
Внезапно меня осенило. Я взял салфетку и ручку, начав рисовать знакомый символ — треугольник, вписанный в круг, с тремя переплетающимися змеями.
— Триадная связь не всегда требует ритуала, — проговорил я, рисуя. — Иногда она формируется спонтанно, если участники обладают подходящими энергетическими частотами.
Марко наклонился, изучая мой рисунок:
— Ты думаешь, мы уже входим в резонанс?
— Это объясняет многое, — я добавил еще несколько линий к символу. — Почему Лину тянет к нам двоим одновременно. Почему она не может выбрать. А мы... мы начинаем ощущать человеческие эмоции. Сомнения, ревность, защитнические инстинкты.
Марко допил виски и посмотрел на меня с выражением, которого я никогда прежде не видел на его лице:
— Это ужасно, — сказал он тихо.
— Ужасно, — согласился я, и в моем голосе звучала та же растерянность.
Мы стояли на кухне, два могущественных нага, которые всю жизнь полагались на логику и контроль, и впервые чувствовали себя беспомощными перед силами, которые не могли ни понять, ни остановить.
Из гостиной донесся тихий звук — Лина ворочалась во сне, и мы оба мгновенно насторожились, готовые броситься к ней, если она проснется.
Именно в этот момент до нас окончательно дошло: мы уже не принадлежали сами себе.
— Нужно предложить ей отказаться от эксперемента, — Марко высказал вслух мои мысли. — Пока связь ещё не окрепла.
— Не уверен, что мы сможем отказаться, — задумчиво проговорил я, залпом осушая остатки виски.
— Тогда нужно перестать сомневаться и закончить формирование связи, как можно скорее, пока мы ещё остаёмся сами собой, — сказал Марко и он был прав, чертовски прав.
Триада (откровенно и горячо)
Я проснулась от звуков за окном — не птичьего щебета, как дома, а странного гула парящего транспорта. Где я? Ночь? Или это Нокталис с его вечной искусственной ночью?
Моргая, я попыталась сфокусировать взгляд, но все расплывалось в размытые пятна света и тени.
— Где мои очки? — пробормотала я, ощупывая пространство вокруг себя. — Сколько я спала?
Небольшой ночник в углу отбрасывал тусклый золотистый свет на незнакомую обстановку. Я определенно была в одной из спален, которые вчера показывал мне Эрик — узнавала дорогую мебель и высокие потолки, хотя без очков все казалось призрачным и нереальным.
— Эй! — осторожно позвала я, скидывая мягкое одеяло, которым меня, видимо, укрыли. — Есть здесь кто-нибудь?
В дверном проеме тут же появились две знакомые фигуры. Даже без очков я узнала их силуэты —