Видимо, мое лицо было настолько растерянным и испуганным, что они поспешили с объяснениями.
— После лисьего очарования ты отключилась, — сказал Эрик, входя в комнату и протягивая мне очки, которые он, должно быть, снял, пока я спала. — Прямо посреди фильма.
— Да, прямо в кресле заснула, — добавил Марко, останавливаясь рядом с кроватью. — Мы тебя сюда перенесли, чтобы было удобнее.
Мы? Вдвоем? От мыслей о том, что эти два нага несли меня на руках, пока я была без сознания, в груди разлилась странная жгучая сладость, смешанная с досадой. И почему я все проспала? Неужели нельзя было проснуться в такой романтический момент?
— Сколько времени? — спросила я, надевая очки и с облегчением отмечая, что мир снова обрел четкие контуры. Взглянув в окно, я увидела ту же искусственную луну, что и вчера. — Я проспала целые сутки?
— Около шестнадцати часов, — ответил Марко. — Лисья магия может вызывать такие последствия — организм компенсирует энергетические потери длительным сном.
— Лина, — Эрик сел на край кровати, его лицо было необычно серьезным. — Мы можем больше не ходить в лабораторию. Эксперимент отменяется.
Я моргнула, не веря услышанному:
— Я что-то сделала не так? Почему?
Марко тоже сел на кровать, с другой стороны от меня, и теперь я оказалась между ними двумя. Их лица выражали одинаковую смесь решимости и сожаления.
— Мы уже входим в резонанс, — объяснил Марко медленно, словно подбирая каждое слово. — И поэтому у нас начинают появляться... человеческие эмоции. Сомнения, ревность, привязанность. Это меняет нашу природу.
— И твою тоже, — добавил Эрик. — Ты становишься более смелой, более восприимчивой к магии. Мы влияем друг на друга, даже не проводя настоящих ритуалов.
Возмущение поднялось во мне волной, смешанное с разочарованием:
— Это абсолютно ненаучно! — воскликнула я, чувствуя, как в голосе появляются нотки, которых там раньше не было — более решительные, более требовательные. — Я подвергала себя риску, соглашалась на эксперимент, а вы, как только сами ощутили малейший дискомфорт — испугались и решили все отменить?
— Лина, ты не понимаешь, — Эрик наклонился ближе, и я увидела в его глазах что-то похожее на панику. — Если мы создадим триаду, это будет навсегда. Нам придется жить вместе, быть связанными эмоционально и физически. Нам придется...
Он не договорил, но по его взгляду, по тому, как его глаза скользнули по моему телу, а затем переместились на Марко, я все поняла. И это понимание, вопреки всем разумным доводам, меня не только не испугало — оно обрадовало и вдохновило.
— Кажется я и правда получила ваш... ну, нагский характер, — сказала я, удивляясь собственной смелости. — Потому что, знаете что? Меня это совсем не пугает.
Эрик и Марко обменялись быстрым взглядом, в котором я прочитала целый разговор. Затем Эрик пододвинулся ближе, его бедро коснулось моего, и он сделал едва заметный жест Марко, приглашая того подойти ближе.
Марко не заставил себя упрашивать. Через мгновение я оказалась между ними двумя на большой кровати, чувствуя тепло их тел с обеих сторон.
— Ты уверена, что не испугаешься? — прошептал Эрик, и его горячее дыхание коснулось моей шеи теплой волной.
Прежде чем я успела ответить, его настойчивые губы нашли чувствительную кожу чуть ниже уха. Прикосновение было игривым, дразнящим – едва ощутимое касание влажного тепла, – но от него по всему телу прокатилась дрожь удовольствия, заставившая мышцы живота сладко сжаться в предвкушении.
С другой стороны Марко зеркально повторил движение Эрика. Его губы коснулись противоположной стороны моей шеи – более нежно, более деликатно, словно он боялся причинить боль. Но эта томительная трепетная осторожность была не менее захватывающей, чем дерзость Эрика. Я почувствовала, как их дыхание смешивается на моей коже, создавая невидимые потоки тепла.
— Потому что если мы начнем... — прошептал Марко мне на ухо, и его голос прозвучал хрипло, с едва сдерживаемой страстью. — Если мы начнём, то завершим начатое.
Я закрыла глаза, позволяя себе раствориться в водовороте ощущений. Их губы медленно двигались по моей коже, оставляя за собой горящие следы. Каждый поцелуй был как капля расплавленного металла – жгучий, проникающий глубоко под кожу. Я чувствовала, как мое тело отзывается на каждое прикосновение: соски напрягаются под тканью футболки, а внизу живота разгорается сладкое, тянущее тепло.
Я была девственницей, никогда не заходившей дальше нескольких стыдливых поцелуев в студенческие годы. Но мысли, которые сейчас проносились в моей голове, были совсем не невинными.
Два мужчины на кровати, и их обоих я желала с первобытной, животной силой. Желала почувствовать их руки на своем теле, узнать вкус их кожи, понять, что будет, если позволить им продолжить то, что они начали.
— Нет, — выдохнула я, и мой голос прозвучал хрипло, незнакомо. — Не испугаюсь. Только... не останавливайтесь.
Они прижались ко мне теснее, и я почувствовала колебание в их движениях – словно они все еще боялись сделать неправильный шаг. Но во мне не было никаких сомнений.
Внутри меня росла уверенность, словно что-то фундаментальное уже изменилось, встало на свои места. Связь между нами пульсировала, как живое существо, требуя разрядки, завершения начатого.
Единственное, что терзало мою душу – невозможность выбора кого целовать первым. Меня тянуло к каждому по-разному, но с одинаковой силой. К Эрику – как к огню, опасному и манящему, обещающему сжечь все условности. К Марко – как к надежной гавани, где можно укрыться от бури, не боясь утонуть в страсти.
Их движения были синхронными, словно они существовали в одном ритме. Теплые ладони одновременно и медленно легли на мои бедра – прикосновение было почти невыносимым в своей интенсивности. Пальцы осторожно сдвинули край футболки, и прохладный воздух коснулся обнаженной кожи живота, заставив меня вздрогнуть. Затем они прижались еще теснее, захватывая меня в объятия, от которых перехватывало дыхание.
Их руки становились все более настойчивыми, продвигаясь выше по обнаженной коже. Каждое касание оставляло след жгучего тепла, которое отзывалось внутри волнами тягучего удовольствия. Пальцы Эрика были более требовательными, он исследовал мое тело с уверенностью завоевателя. Марко же касался меня так, словно я была сделана из тончайшего фарфора.
От нарастающего удовольствия