— Амелия! Ты жива! Моя глупая, храбрая, девочка.
Я была жива. Но я была другой. Наша связь изменилась. Она стала крепче, но в ней появилось что-то еще. Эхо его тьмы. Частица его бессмертия.
— Мы победили, — прошептала я, прижимаясь к нему.
— Да, — ответил он, целуя меня в волосы. — Мы победили.
Мы стояли на вершине мира, двое против всех. Мы победили бога. Но его последние слова, как яд, уже начали проникать в наши души. «Вы лишь заняли мое место». Мы спасли этот мир. Но теперь мы сами стали его величайшей силой. И его величайшей угрозой.
Эпилог
Победа не была похожа на триумфальный рассвет. Она была похожа на тихое, серое утро после урагана, который снес до основания старый мир. Мы стояли на вершине шпиля, в объятиях друг друга, и смотрели на город, который спасли. Внизу, на площади, тысячи людей смотрели на нас. Но в их взглядах больше не было ни страха, ни благоговения. Была лишь растерянная, робкая надежда. Они не знали, что будет дальше. И, по правде говоря, мы тоже не знали.
Спуск с вершины был спуском в новую реальность. Когда мы вошли в тронный зал, он был полон. Весь двор, все выжившие аристократы, генералы, судьи — все они были там. И они ждали нас. Посреди зала, на полу, лежала императорская корона. А рядом, дрожа всем телом, стоял Эмерик, бывший император.
Увидев нас, он рухнул на колени.
— Я… я отрекаюсь, — пролепетал он, не смея поднять на нас глаза. — Возьмите ее. Корона ваша по праву. Империя ваша. Только… пощадите.
Все взгляды устремились на Кая. На моего мужа. Моего дракона. Они ждали. Ждали, что он поднимет корону, что он взойдет на трон, которого так боялись, что он на него посягнет. Вся его жизнь, вся логика этого мира вела к этому моменту. Сильнейший должен править.
Кай посмотрел на корону, а затем на меня. И в нашей безмолвной связи я почувствовала не жажду власти, а лишь бесконечную усталость от нее. Он не хотел этого. И я тоже. Мы не для того свергали бога, чтобы занять его место.
— Встаньте, Эмерик, — сказал Кай, и его голос, спокойный и лишенный ярости, гулко разнесся под сводами зала. — Ваша жизнь в безопасности. Но ваше правление окончено.
Он не подошел к короне. Вместо этого он взял меня за руку и подвел к подножию трона.
— Эта империя была построена на крови драконов и жертвах их якорей, — начал он, обращаясь ко всем присутствующим. — Но эпоха абсолютной власти, сосредоточенной в одних руках, закончилась. Она ведет лишь к тирании, страху и таким чудовищам, как Валерий. Этот мир заслуживает лучшего.
Я продолжила его мысль, и наши голоса сплетались, как нити одного полотна.
— Отныне империей будет править не один человек, а Совет, — сказала я. — Совет, в который войдут самые достойные. Не по праву крови, а по праву мудрости, чести и таланта. Представители армии, гильдий, свободных городов и даже простого народа.
— А вы? — крикнул кто-то из толпы.
— А мы, — Кай посмотрел на меня, и в его глазах была тень улыбки, — мы останемся тем, кем всегда были. Щитом этой империи. Ее Хранителями. Мы будем следить за тем, чтобы никто — ни человек, ни бог — больше не посмел посягнуть на покой этого мира. Но мы не будем править. Мы будем защищать.
Это было немыслимо. Невероятно. Победители, обладающие абсолютной силой, добровольно отказывались от трона. В зале стояла оглушенная тишина, которая затем сменилась робкими, а потом и восторженными криками. В этот день мы не просто победили в войне. Мы посеяли семена нового, лучшего мира.
Последующие месяцы были наполнены тяжелой, кропотливой работой. Мы создавали новый Совет, переписывали законы, восстанавливали разрушенный город. Я больше не была «попаданкой», пытающейся выжить. Я была на своем месте. Мой разум, отточенный в мире логики и менеджмента, оказался бесценным в деле государственного строительства. А Кай, освобожденный от вечной внутренней войны, раскрылся не только как великий воин, но и как мудрый правитель.
Мы были идеальной командой. Его знали и боялись, меня — уважали и любили. Мы были сталью и бархатом, огнем и водой. Мы были равновесием.
Последние слова Валерия — «Вы лишь заняли мое место… Сила требует жертв…» — не были забыты. Они стали нашим вечным напоминанием. Мы чувствовали ту чудовищную силу, что теперь жила в нас. И мы знали, какой соблазн она несет. Но мы не были одни. У меня был он, а у него — я. Мы были якорями друг для друга, не позволяя друг другу утонуть в бездне собственного могущества.
Однажды, когда новый порядок окончательно укрепился, мы приняли решение. Мы передали большую часть полномочий Совету, оставив за собой лишь право вето и командование армией. И уехали.
Мы вернулись в Долину Теней. Но теперь это была не долина смерти. За несколько лет мы превратили ее в наш дом. В неприступной крепости мы построили не замок, а уютное поместье. На полях, где когда-то лилась кровь, теперь колосилась пшеница. Мы пригласили сюда семьи солдат, павших в той битве, дав им землю и защиту. Долина стала символом возрождения.
И именно здесь, спустя три года после победы над богом, я обрела свой тихий, выстраданный покой.
Я стояла на террасе нашего дома, глядя на закат, который окрашивал скалы в золото и багрянец. Позади меня раздавался детский смех. Наш сын, маленький Лиам, с волосами черными, как у отца, и моими фиалковыми глазами, неуклюже гонялся за бабочкой. Он был чудом. Ребенком, в котором кровь Дракона и Якоря сплелись в идеальной гармонии. В нем не было проклятия. Лишь чистая, светлая сила.
Сзади подошел Кай. Он обнял меня за плечи, и мы вместе смотрели на нашего сына. Его рука привычно легла на мою талию, и я почувствовала ровный, спокойный гул его души, переплетенный с моей.
— Ты счастлива, Амелия? — спросил он тихо.
Я повернула голову и посмотрела на него. На его лице, которое когда-то было маской льда, теперь играла нежная, теплая улыбка. В его лазурных глазах, в которых когда-то бушевал шторм, теперь плескалось безмятежное море.
— Я дома, Кай, — ответила я.
И это была самая чистая правда. Я, Валерия, умершая от винограда. Я, Амелия, злодейка из книги. Я прошла сквозь ад, свергла бога, перекроила империю. Но все это было лишь долгим, извилистым путем домой.