Когда трапеза закончилась, я поднялась из-за стола.
— Мне было очень приятно позавтракать с вами, дамы, — сказала я, одарив всех общей вежливой улыбкой.
Проходя мимо Лины, я как бы невзначай «уронила» свой носовой платок. Девушка испуганно подняла его и протянула мне.
— Благодарю вас, Лина, — произнесла я, принимая платок и на долю секунды сжимая ее холодные пальцы своими. — Вы очень добры.
Я вложила в свой взгляд столько тепла, насколько была способна. Это был маленький жест, почти незаметный. Но для девушки, которая привыкла лишь к страху и унижениям, он мог значить многое.
Вернувшись в свои покои, я плотно закрыла дверь. Маска спокойствия спала с моего лица. Задача оказалась куда сложнее, чем я думала. Я попала в змеиное гнездо, и генерал Кай был лишь самым крупным и опасным из его обитателей.
Но первый шаг был сделан. Я показала себя не той, кого они ожидали. И я протянула руку той, кто нуждался в помощи. Возможно, именно эта испуганная девочка и станет моим первым союзником в этой войне за выживание.
Глава 6
Прошла неделя. Неделя затишья перед бурей. Я вела себя как идеальный мышонок: большую часть времени проводила в огромной и пыльной библиотеке дворца, делая вид, что увлечена поэзией, а на самом деле изучая книги по истории магии и драконьим родам. На общих трапезах я была тиха, скромна и неизменно вежлива, особенно с Линой, которая постепенно начала отвечать на мои улыбки и даже вставлять робкие слова в разговор.
Моя стратегия, однако, имела побочный эффект. Чем незаметнее я старалась быть, тем большее раздражение вызывала у Изабель. Мое спокойствие и отсутствие реакции на ее ядовитые слова и провокации выводили ее из себя. Девушка явно привыкла к бурным сценам, слезам и скандалам. А моя тихая покорность была для нее чем-то новым и непонятным, а потому — подозрительным. Я чувствовала, что ее терпение на исходе. Она готовилась нанести удар.
И этот удар, к сожалению, не заставил себя ждать.
Однажды утром служанка Изабель принесла мне в покои лакированную шкатулку. Внутри, на подушечке из алого бархата, лежал пакетик с сушеными травами.
— Леди Изабель шлет вам этот дар в знак своего расположения, — пропела служанка, не глядя мне в глаза. — Это редкий сорт «Лунного тумана», любимый чай ее высочества императрицы. Моя госпожа надеется, что он придется вам по вкусу.
Сердце пропустило удар, а потом забилось ровно и холодно. Вот оно. Началось. Я прекрасно помнила этот момент из книги. Именно этим чаем, вызывающим не смерть, а уродливую, зудящую сыпь и лихорадку, оригинальная Амелия пыталась отравить главную героиню Элайру. Но в первоначальной, черновой версии романа, которую я читала на авторском форуме, этот яд предназначался для самой Амелии. Изабель, желая избавиться от новой конкурентки, «подарила» ей этот чай. Автор позже изменил сюжет, но я-то помнила как было изначально.
— Передайте мою глубочайшую благодарность леди Изабель, — произнесла я с самой искренней улыбкой, на которую была способна. — Я тронута ее заботой. И я непременно попробую этот чудесный чай сегодня же, во время вечерней трапезы. И будет просто замечательно, если леди Изабель разделит его со мной.
Служанка ушла, а я осталась стоять со шкатулкой в руках. Мои пальцы слегка дрожали, но не от страха, а от предвкушения. Изабель сама дала мне в руки оружие. И я собиралась использовать его.
Вечером, когда всех дам собрали в Малой гостиной, я пришла с подаренной шкатулкой. Изабель сидела во главе стола, уверенная в своем триумфе, и бросала на меня победоносные взгляды.
— Леди Изабель, — обратилась я к ней громко, чтобы слышали все, — я хотела еще раз поблагодарить вас за ваш щедрый дар. Я принесла этот чудесный чай, чтобы мы могли насладиться им все вместе.
Я передала шкатулку служанке и велела заварить чай. Изабель слегка побледнела, но отступать было поздно. Она не могла отказаться от собственного подарка на глазах у всех.
Когда дымящиеся чашки расставили на столе, я подняла свою.
— Ваше здоровье, леди Изабель, — произнесла я, глядя ей прямо в глаза. — И за нашу дружбу.
Изабель взяла чашку дрожащей рукой. Она смотрела на темный, ароматный напиток так, словно в нем был яд. Что, в общем-то, соответствовало истине.
И тут я сделала свой ход. Я не стала пить. Я поставила чашку на стол и вздохнула с самым огорченным видом.
— Ах, какая досада! — воскликнула я. — Я совсем забыла. Лекарь после моего недавнего обморока прописал мне пить на ночь отвар из ромашки для укрепления нервов. И строго-настрого запретил смешивать его с другими травами. Какая я неосмотрительная!
Я виновато посмотрела на Изабель, на лице которой отразилась смесь облегчения и ярости.
— Но я не могу позволить такому чудесному напитку пропасть! — продолжила я с энтузиазмом. — Леди Изабель, вы должны выпить и мою порцию! В конце концов, это ваш любимый сорт. Пожалуйста, не отказывайте мне в столь маленькой просьбе.
Я пододвинула свою нетронутую чашку к ней. В комнате повисла звенящая тишина. Все взгляды были устремлены на Изабель. Отказаться — значило бы публично признать, что с чаем что-то не так. Это был шах и мат.
Лицо Изабель стало белым, как полотно. Она с ненавистью посмотрела на меня, но в моих глазах читалась лишь невинная и слегка глуповатая любезность.
— Разумеется, разве я могу вам отказать, — процедила она сквозь зубы. — С удовольствием.
Девушка взяла мою чашку и сделала несколько быстрых, судорожных глотков. Ее руки дрожали так сильно, что по столу пролилось несколько капель.
На следующее утро Изабель не появилась к завтраку. Слуги шептались, что у нее сильная лихорадка и по всему телу пошла ужасная красная сыпь. Лекарь, осмотревший ее, лишь развел руками.
Новость дошла и до генерала.
Вечером меня вызвали в его кабинет. Кай сидел за своим массивным столом, перебирая бумаги. Он не предложил мне сесть.
— Леди Изабель больна, — произнес он ровным голосом, не поднимая на меня глаз. — Лекарь говорит, это отравление. Редкий растительный яд, вызывающий лихорадку и сыпь.
— Какое несчастье, — ответила я с искренним сочувствием.
— Да. Особенно если учесть, что яд был в чае, который она подарила тебе, — он наконец поднял на меня свой пронзительный лазурный взгляд. — В чае, который ты убедила ее выпить.
Он ждал моей реакции. Ждал, что я начну оправдываться, паниковать, лгать.
— Я не знала, что чай отравлен, милорд, — сказала я просто. — Иначе я бы