"А как ты с ним работать собираешься?"
Тсссс! Тихонько там! Давай проблемы по мере их возникновения решать. Я только из одной опы выбралась, зачем сразу про вторую думать?
Когда до нашего столика пару метров остаётся, я замедляюсь немного. К счастью, отец как раз разговаривает по телефону, явно увлечённый важными делами, и не обращает на меня внимания.
Я успеваю сесть и глубоко вздохнуть, пытаясь успокоиться. Хотя это немного сложновато. Если бы не случайная девушка...
"Мы могли бы ещё разок..."
Тс-с-с! Сказала!
Сердце всё ещё бешено колотится, а щёки горят так, что это невозможно не заметить. При желании их вместо гриля использовать можно. Тело всё ещё вибрирует от адреналина. Да меня всю подкидывает буквально.
"Угомонись, иначе отец всё поймёт!"
Выпрямляю спину, делаю глубокий вдох. Стараясь взять себя в руки. Нужно сделать вид, что ничего не произошло. Сжимаю сильнее пальцами бокал с водой. Делаю глоток и стараюсь дышать ровнее. Но в горле всё равно першит. Кожа пылает в местах, где он прикасался. И мне кажется, что это видит весь ресторан. Что на мне красная метка.
Через минуту моё сердцебиение снова с ума сходить начинает. Потому что Гордеев возвращается за стол. С первого взгляда он спокоен. Но вот этот пожар в глазах я вижу прекрасно. И как его зубы скрипят я тоже слышу. Гордеев во мне дыру прожигает. Смотрит на меня так, что мне снова становится жарко. Я же не отвожу взгляд. Мы оба играем в яростные гляделки. Гордеева от проигрыша официант спасает.
— Вы готовы сделать заказ, мисс? — Парень мне мило улыбается. Я же на секунду задумываюсь. Мне бы что-то выпить себе заказать, да покрепче. Но папочка явно не одобрит.
Я снова на Гордеева смотрю. В его чёртовы глаза. От этого яростного взгляда мурашки сальсу на коже вытанцовывают.
— Стейк с кровью. — Произношу с улыбкой на губах.
"С потрохами съем и не подавлюсь"
— Два. — Гордеев скалится в ответ.
"Не с тем связалась, девочка" — читается в его глазах.
Глава 2
Растягиваю губы в улыбке, когда отца Ирки вижу.
— Добрый вечер, Игнат Валентинович.
— Привет, Тая, пришла проведать? — Отец Ирки ближе подходит, тяжело вздыхает, когда головой в сторону лестницы кивает.
Игнат Валентинович — хороший дядька. Строгий немного, так и мой отец не зефирка. Они оба нас в одиночку воспитывают. Помню момент переходного возраста, так они тогда чуть не спились. Каждый вечер общие собрания у нас в бане. Все обсуждали как такое быть может. Как по щелчку пальцев два ангелочка могли превратиться в невыносимых подростков со своим мнением. Если у меня папа просто со стороны наблюдал, всё надеялся, что само как-то рассосётся. То Игнат Валентинович пытался с Иркой воевать. Ведь всему логичное объяснение быть должно, правда? Ответ гормоны его не устраивал. Нужно что-то такое, что контролировать можно. Управлять.
— Ну а как ещё? Кто бросает боевого товарища?
Игнат Валентинович смеяться начинает. Головой качает. А я скромно умалчиваю о бутылке игристого в моём небольшом портфельчике. Ну и что, что Ирка на обезболах. Просто посмотрит, как я стресс запиваю. И послушает. Она мне должна, я ей какую отмазку придумала с физ-рой и справкой.
— Таисия, придумано хорошо. Чую твои авторские права.
Я моментально глаза округляю и быстро-быстро ресничками хлопаю. Не пойман — не вор. На горячем нас никто не словил. Доказывать нечем. А все подозрения беспочвенны без доказательств.
"Нам напиться нужно! У нас стресс! Какие ещё подозрения? Давайте не сегодня, а?"
— Понятия не имею, о чём вы говорите, Игнат Валентинович.
— Я могу отличить вывих свежий и уже подгулявший.
— Каждый организм индивидуальный. Вот, например, на мне всё как на собаке заживает, никто не верит, а...
— Всё, прекращай тараторить, — отец Ирки пальцами виски сжимает, — ты бы ещё дочь мою так научила. А то, как сказать что-то нужно, она только глазами хлопает. А у тебя язык подвешен. Слышал, что отец тебя к Гордееву на практику отправляет?
Внутри всё вспыхивает за секунду.
"Ну вот и зачем этого вспоминать?! Мы только успокоились!"
— Да, подарок мне сделал, — улыбка шире становится и, кажется, приобретает злобные нотки.
— Вот и отлично, встряхнёшь его там. Помощницу его работать научишь.
Встряхну. Я так его встряхну!
— Ага, ну я пойду?
Игнат Валентинович кивает, и я с места срываюсь. Ну вот почему сегодня все меня выбесить хотят?
— Ну наконец-то! — Взвизгивает подруга, стоит мне только на пороге оказаться.
— А не до фига ли? Со всего дома насобирала? — Подхожу к Иркиной кровати. Подруга прямо как на троне из подушек восседает. Осталось только малыша с опахалом рядом поставить, и тогда картина будет просто шикарной.
— Это отец переживает, чтобы я ещё сильнее ногу не вывихнула.
— А ты, вижу, и рада, совесть совсем не грызёт? — Намекаю на то, как мы её отца вокруг пальца обвели. И что Ирка ногу подвернула ещё вчера. На вечеринке, когда мы в комнату к бандюкам зашли. Трещала очень много и подвернула.
— Я кусаться тоже умею, — подруга тут же в ответ жалит, — обсудим, как ты с другом отца умудрилась трахнуться?
— Ауч, — кривлю носик. Рядом с Иркиной ногой кидаю свой портфельчик. Ирка тут же ногу в сторону отодвигает. Почувствовала опасность. То-то же.
— Думаешь, хорошая идея шампунь с обезболом смешивать? — Подруга взгляд от бутылки не отрывает.
— Шампунь для меня, — улыбаюсь, Ирка расстроенно вздыхает, — подробности для тебя.
— Ну это уже другое дело. Мне вот интересно, ты как из всей этой жопы выбираться будешь?
— Активно буду лопатой работать. — Тут же в ответ выпаливаю. Ирка от смеха прыскает. Ну а что? Склеить ласты и весело падать на дно — точно не мой вариант. Тем более — Гордеев бесит. Стоит только вспомнить его оскал на лице, как я тут же с бабахом откупориваю шампанское.
Я выпить ещё с ресторана хотела. Это как доктор прописал. Поэтому я даже не дожидаюсь, чтобы развеялся дымок из бутылки. Тут же к губам горлышко подношу и делаю большой глоток. Приятное покалывание, тепло в горле... Немножко ударяет в голову. Отлично.
— Начнём с приятного, Гордеев — козлина. Ты была права.
— Ха! Мудачело! — Ирка довольно хмыкает. Я же ещё глоток шампанского делаю. — Но... в постели он то, что надо, да?
Грустно вздыхаю. К сожалению, да.
— Это травматические воспоминания, их нужно стереть из моей памяти.
— Зачем? Ты больше не собираешься с ним трахаться?
Я шампанским давлюсь.