Миг — второй — третий. Внизу бульк, шорох, мат очень приличный, едва слышный. Я тяну верёвку, но он её отталкивает.
— Рагхар?!
Тишина. Только эхо: «Раг… хар… хар…»
— РАГХАР?! — уже почти крик.
Ответа нет. Только плеск и что-то металлическое цокает о камень. Вслед за этим — зловещее «бууум» из глубины. Будто пол в колодце не имеет дна.
***
— Верёвку! — ору на всю деревню.
Полдеревни набегает сразу. Дядька Петро с бечёвкой, Дуняша с одеялом (зачем — она не знает, но уж очень хотела помочь), Глаша с метлой, Федька с выражением лица «я сейчас сильно помогу и мне простят стрелу». Им всем дружно: «Не лезь!», «Опасно!», «Сломаешься!», «Он сам вылезет!» — а я уже приматываю верёвку себе к талии.
— Мэл, стой! — Глаша хватает за плечо.
— Я иду, — отвечаю, и срываюсь в колодец.
Сырые камни обдирают локти, верёвка скрипит, пахнет мокрым железом и мхом, внизу — чернота, как у чиновника в душе. Я ступаю ногой в воду — холод до костей, зубы стучат сразу, но разум молчит: надо дальше.
— Рагхар! — зову, и голос пропадает, как монета в бездонной кружке.
— Ты чего сюда полезла? — ответил он с округлившимися глазами. — Я же сказал, что осторожный.
— Тебя долго не было, я забеспокоилась.
Он шумно вздохнул, вложил в мою руку серьгу.
— Держись за меня, чейчас вылезем.
Я крепко обняла его за талию ногами и руками, чтобы точно не соскользнуть. Мы выбрались мокрые и грязные.
Мы, как идиоты, захохотали. Так, что воробьи взметнулись.
Я запнулась о корень — он поймал меня за талию. Второй ладонью он откинул мокрые волосы с моего лица, и я поймала его взгляд, а дальше не надо было слов.
Он поцеловал не спросив, не предупредив. Горячо, сладко, я ответила, и мы оба, кажется, забыли, что у колодца есть свидетели.
— Это тоже местный ритуал? — прошептал он, когда мы наконец перевели дыхание.
— Строго обязательный, — шмыгнула я. — Особенно после колодцев.
Глава 13
Утро было неподобающе ясным. Я сидела у порога, вертела в пальцах вторую серьгу и думала: «Ну, Мэл, либо ты живёшь, либо всё время репетируешь». Пальцы не дрожали — удивительно. Сердце — да, как птица в ладони.
Я подняла волосы, открыла уши — свои, острые — и надела обе серьги. Металл щёлкнул.
— Готово, — сказала я в пустоту.
Рагхар внезапно возник у калитки, я повернулась — и увидела, как он улыбается.
— Понял, — сказал он просто.
— Что понял? — я уже знала, но хотелось услышать.
— Ты согласилась. — Он выдохнул. — Моя жена.
— Ваша орочья канцелярия согласна? — хмыкнула я, потрогав серьги.
— Канцелярия - здесь, — он коснулся своего сердца. — Остальные подтянутся.
К нам подкатил Угрюмый, как обычно — без мимики, но с внимательными глазами, и третий орк — Ротгар-младший (я выяснила, что «младший» лишь потому что родился пятым ребёнком в семье, по виду он был «огромный»). Они переглянулись с Рагхаром и толкнули в плечи, поздравив по-оркски.
— Примем в круг, — сказал Угрюмый. — Только с кошкой - это спорно.
— Кошки у нас… — Ротгар-младший поморщился, — не в почёте. Их эльфы любят.
— Повезло, — кивнул Угрюмый на мои уши. — Эльфы по соседству. Если кошка сбежит — вернут.
— Прямо потому что я из остроухих? — приподняла бровь я.
— Потому что кошка - наглое существо, — философски заключил Угрюмый.
Пушинка как назло в этот момент величественно запрыгнула на мешок с припасами и улеглась сверху: «Выпускайте караван, я — старший по грузу».
Я показала, что припасов у меня — по деревенской мерке — прилично: две буханки хлеба, нарезанный окорок, кусок сыра, мешочек сушёных яблок, луковица. Орки посмотрели… и деликатно промолчали. Угрюмый всё-таки уточнил:
— Это всё? На дорогу?
— Это много, — возмутилась я. — На человека!
— На одного орка - на перекус, — серьёзно сказал Ротгар-младший.
— Ну и славно, — вздохнула я. — Значит, вы будете есть меня глазами, а я вас — нравоучениями.
Пока мы спорили, Рагхар неторопливо укладывал вещи в тюки. Он аккуратно пристроил подушку с рюшами сверху и даже не моргнул, когда Угрюмый посмотрел на кружево как на что-то неприличное.
— Это боевой трофей, — пояснила я.
— Записал, — отозвался Угрюмый.
Мы тронулись к реке — вчетвером: трое орков и я, а сверху — белая власть в лице Пушинки.
На повороте к мосту что-то цветовато задвигалось, запричитало, зашаркало по гравию… и баба Глаша, запыхавшись, догнала нас. В одной руке узел (тяжёлый, там определённо есть кастрюля), в другой связка ключей.
— Девка, — сказала она, останавливаясь, — оставлю огород и дом. Не мила мне деревня без тебя.
Я заморгала.
— Баб Глаша, ты что… — я развела руками. — Там же огурцы, куры, соленья, Дуняша без тебя умрёт…
— Дуняша без меня не умрёт, — уверенно отрезала она. — Она всех переживёт, и меня, и тебя, и твоего зелёного. А у тебя кто детей нянчить будет? Кого ты будешь вызывать по ночам «бабка, у младшего режутся клыки»? Меня.
— Но это же неизвестность, — попыталась я вяло. — Дорога, степь, эльфы...
— Во-первых, молчи, девка. Мы идём вместе. — Во-вторых, я тебя в обиду не дам.
Рагхар глянул на неё — долго, уважительно. Наклонил голову:
— Будешь старшей женщиной клана.
— Буду бабкой, — отрезала Глаша. — Как прикажете на вашем орочьем? «Глаша-старшая-не-переубеждаемая» — так пойдёт?
— Так и впишем в летопись, — кивнул Угрюмый.
Мы переглянулись с Рагхаром — и мне захотелось обнять всех. Всех — это много, даже для меня, но я попыталась: получила в ответ крепкую ладонь на спине, белый хвост в подбородок и шлепок по плечу от Глаши: «Не распускай нюни, ступай».
Мы перешли мост. Река под нами пела, дальше дорожка вдоль камыша.
Солнце поднималось выше. Деревня за спиной стала маленькой. Я поправила платок, не закрывая ушей - теперь можно, пусть видят. Ладонь утонула в ладони Рагхара.
***
Мы остановились у ив, где река делает дугу. Пушинка выслеживала светлячков, Угрюмый ставил котелок, Глаша делала вид, что спит (на деле — слушала лучше всех).