Глава 10
Дни пролетали в заботах и трудах, как стая перелетных птиц, замирая лишь в сумерках воспоминаниями. Чем больше Ярис и его артель отдавали сил восстановлению фермы, тем крепче становились нити, связывающие меня с этим местом и с этими людьми. И чем больше времени я проводила рядом с Ярисом, тем сильнее в моем сердце разгоралось пламя… не только благодарности, но и чего-то большего, более трепетного и волнующего — симпатии.
Он был воплощением надежности и силы, но не той грубой силы, что пугает, а той, что дарит уверенность и защиту. В его карих глазах горел не просто азарт заработка, а неподдельное желание оживить это забытое место, вдохнуть в него новую жизнь. Когда он увлеченно рассказывал о своих планах — о том, какой он видит эту ферму в будущем, — его взгляд становился почти детским, наивным и чистым, и меня невольно заражала его уверенность, его неиссякаемый энтузиазм. А его улыбка… Ах, эта улыбка! Она появлялась редко, но когда озаряла его лицо, казалось, что даже самый крепкий лед тает под ее теплом.
Я стала ловить себя на том, что мои мысли все чаще и чаще возвращаются к нему. Мне нравилось незаметно наблюдать, как он руководит работниками, как умело и справедливо общается с членами артели, как ловко управляется с топором, возводя новые стены, или орудует лопатой, разравнивая землю под будущий сад. Я даже начала замечать за собой странную привычку: когда знала, что он будет рядом, я старалась одеваться аккуратнее, выбирала платья поярче, незаметно поправляла непослушные локоны, стараясь выглядеть… лучше.
Все это смущало меня. Я ведь только недавно была умудренная жизненным опытом женщина пережившая предательство, развод и болезненный раздел имущества. Сейчас то понятно я выглядела на двадцать лет, но смущение все равно не хотело меня покидать. Да еще и восстановление фермы. На моих плечах и так лежит тяжкий груз проблем и тревог. Какая тут может быть любовь, какие чувства, когда вокруг столько неопределенности? Но, как говорится, сердцу не прикажешь. И мое, кажется, решило действовать вопреки здравому смыслу и не спрашивать моего разрешения.
Однажды вечером, после особенно тяжелого дня, когда усталость валила с ног, я присела отдохнуть на свеже отремонтированной веранде. Около веранды на траве уже отдыхала Буренка.
Поначалу, прибывшие с Ярисом мужики обходили ее стороной, побаиваясь ее болтливости и слухов, что ходили о ней. Но постепенно Бурёнка покорила их своими шуточками, замечаниями и даже юмором. Теперь ее не боялся никто, и она стала своеобразной душой фермы, ее живым талисманом.
Я присела рядом с Буренкой на нижнюю ступеньку веранды, нежно гладя ее мягкую, теплую шкуру. Мне отчаянно хотелось с кем-то поделиться своими мыслями, высказать то, что творилось у меня на душе. А Буренка всегда была терпеливым и понимающим слушателем, умеющим хранить секреты. Да и советы она давала дельные.
— Бурена, — тихо вздохнула я, обращаясь к ней, как к старой подруге, — вот скажи мне, что делать? Я начинаю думать о Ярисе… не просто как о добросовестном работнике, а… как о мужчине. И это меня пугает.
Бурёнка удивленно моргнула своими огромными, влажными глазами и лениво пережевала сочную траву. Несколько долгих мгновений она обдумывала мои слова, а затем издала что-то похожее на тяжело вздох и проговорила своим хриплым, низким басом.
— Ммммм… А что тут особо думать-то? Я ж вижу, Алина, как ты на него исподтишка поглядываешь. Да и он, скажу тебе по секрету, на тебя тоже не просто так облизывается. Хороший он мужик. Работящий, честный, справедливый. Не пьет, не дерется… Что еще тебе, для счастья надо?
Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам, и покраснела, словно наивная школьница, пойманная за подглядыванием.
— Но… у меня ведь столько проблем. Эта ферма… И вообще, я только недавно здесь. Мне не до любви.
Буренка фыркнула, недовольно тряхнув головой.
— Проблемы, моя хорошая, они у всех есть. Они были, есть и будут. А вот время, оно летит быстро, словно река в половодье. Не успеешь оглянуться, как вся жизнь пройдёт мимо, а ты так и не узнаешь, что такое настоящее счастье. Пора тебе уже, Алина посмотреть на Яриса не только как на рукастого помощника, но и как на вполне перспективного жениха. Говорю тебе это, как корова, повидавшая всякое на своем веку.
Я задумалась над словами Буренки. Может быть, она и права? Может быть, я слишком сильно зациклилась на своих проблемах, на своей борьбе за выживание, и просто не вижу, что настоящее счастье может быть совсем рядом, стоит лишь протянуть руку.
Я искренне поблагодарила Буренку за мудрый совет и, полная новых мыслей и надежд, зашла в дом. Я глубоко вдохнула свежий, настоянный на травах и цветах воздух и почувствовала, как в моём сердце постепенно зарождается робкая, но упрямая надежда.
Да, я всё ещё не знаю, что меня ждёт впереди, какие испытания мне предстоит пройти. Но я твёрдо решила, что больше не буду отталкивать от себя возможность простого человеческого счастья. И если Ярис действительно испытывает ко мне что-то большее, чем просто дружескую симпатию… Если наше влечение взаимно… Я попробую ответить ему взаимностью. А пока надо наконец-то испробовать доильный аппарат, который я привезла из города, но так ее и не опробовала.
Следующее утро встретило нас бодрящей прохладой и первыми лучами солнца, робко пробивающимися сквозь осеннюю дымку. На повестке дня стоял важный эксперимент, к которому я, чего греха таить, относилась с некоторой тревогой. Доильный аппарат, купленный мною в городе, но так и не опробованный за это врем. Мне было страшно его использовать, да и не до него было попервой, а сейчас я решила опробовать эту конструкцию, которое выглядело словно диковинное изобретение безумного алхимика — переплетение каких-то странных трубок, колб и зловеще гудящего вакуумного насоса. И хотя я понимала, что механизация — это шаг в будущее, вид этого агрегата вызывал у меня противоречивые чувства. Но Буренка, казалось, воспринимала новое чудо техники гораздо спокойнее и даже с некоторым любопытством. Именно она вызвалась быть подопытной. Хотя другие коровы то у меня не говорящие, так что может они б тоже изъявили желание, но помалкивали.
— Ну, с Богом, — прошептала я себе, стараясь унять предательскую дрожь в руках. — Приступим. Главное, не бояться.
Осторожно, стараясь не сделать резких движений,