Я взглянула на часы – до начала занятий оставалось уже меньше часа, а кабинет декана располагался на самом верхнем этаже административного здания. Мне стоило поторопиться.
Я положила сумку на стол, проинспектировала лабораторию взглядом, проверяя каждую горизонтальную и вертикальную поверхность, и пришла к заключению, что помещение безупречно чисто. Карла отлично постаралась… не считая кухни. Снова. Снова там стояли кофейник и две немытые кофейные чашки. Я громко прищелкнула языком.
– Карла, ты знаешь инструкцию по выводу горячих напитков в этом помещении. Я разрешаю тебе пить здесь кофе только при условии, что ты сразу после этого моешь посуду и убираешь ее на место. Здесь стоят две чашки, значит, сегодня ты уже дважды пренебрегла этим правилом. – Ее щеки залились румянцем. – И это уже не в первый раз, – подчеркнула я.
– Простите, профессор, совершенно вылетело из головы. Сейчас все вымою.
– Если на рабочем месте все находится в порядке, то и в голове тоже будет порядок. А в токсикологической лаборатории порядок – вопрос жизни и смерти.
Она послушно склонила голову.
– Конечно, профессор, такого больше не повторится.
* * *
Декан выглядел раздосадованным – я не смогла понять, послужила тому причиной я или у него просто выдался тяжелый день. В кабинете находились еще двое людей: мужчина и женщина, сидевшие напротив декана. Я кинула на них быстрый взгляд и направилась к единственному оставшемуся свободным стулу. Мужчина был гигантских размеров и едва умещался на сиденье, женщина, напротив, была миниатюрная, как птичка. Они уставились на мое лицо, разглядывая повязку и синяк.
– Это мистер и миссис Беннетт, – сообщил декан, когда я села. – Родители Аарона.
«А-а-а…» – подумала я и беспокойно поелозила на стуле, надеясь, что они не станут задавать вопросов о моей голове, ведь их сын умер на днях.
– А-а-а, – подумала я – вернее, решила, что подумала, а оказалось, что протянула вслух.
– «А-а-а»? – прогремел мистер Беннетт. – И это все, что вы можете сказать?
– Соболезную вашей утрате, – поспешно добавила я, уставившись на уродливую ковровую плитку на полу кабинета.
– Это ваша вина! – прорычал мистер Беннетт.
Я подняла глаза.
– Прошу прощения?
– Аарон послал нам письмо, где сообщил, что если что-то пойдет не так с его исследованием, это ваша вина.
Я яростно затрясла головой.
– Категорически возражаю…
– Вы были его научным руководителем, – вклинился он. – Вы несли за него ответственность.
– Я не была его научным руководителем.
– Но он так сказал!
Я тяжело вздохнула.
– Раз за разом я повторяла, что я не его научный руководитель, никогда им не была и не собиралась становиться.
Последовала пауза.
– А почему вы не стали бы его научным руководителем?
И вот что мне было на это ответить? Потому что ваш сын был непредсказуемым, агрессивным человеком, и об этом прекрасно знали все в университете?
Я взглянула на декана – он вроде бы отрицательно покачивал головой, хотя оставался неподвижен. Это озадачивало.
– Потому что…
– Потому что, – мгновенно встрял декан, – у профессора Роуз в это время года столько работы, что дополнительно исполнять обязанности научного руководителя ей не по силам. Мы уже подыскивали Аарону нового куратора.
Мистер Беннетт повернулся к нему.
– Он сообщил, что писал и вам тоже. Вы получили его письмо?
Я взглянула на декана – брови сошлись у него на переносице, образовав вертикальную складку на лбу, он перебирал предметы на столе.
– Я… да, я получил письмо.
– И какова же была ваша реакция?
Декан сделал глубокий вдох и положил руки на ноутбук.
– Мистер Беннетт. Аарон был… как бы это сказать… небезызвестной личностью. Он часто писал жалобы на преподавательский состав и других студентов касательно их предвзятого или непрофессионального отношения. Поначалу я рассматривал каждую такую жалобу и проводил по ним расследование, но во всех случаях они оказывались лишенными всякого основания, поэтому к каждому новому письму я относился со все большим скепсисом.
Какое-то время мистер Беннет сидел молча, переваривая услышанное.
– И вы хотите сказать, – наконец негромко произнес он, – что, получив последнее письмо от моего сына, просто проигнорировали его?
– Мистер Беннетт, он засыпал меня письмами.
– И вы его проигнорировали?
Декан сделал глубокий вдох.
– Боюсь, что в данном случае я не обратил на это письмо того внимания, которого оно, как я теперь понимаю, заслуживало. Особенно учитывая, что на профессора Роуз он жаловался впервые. Он был большим поклонником профессора и я бы даже осмелился заявить – ее боготворил.
Я нахмурилась. Мистер Беннетт выпрямился на стуле, даже сидя он был почти одного роста со мной, поистине устрашающий человек. Так же, как и его сын.
– Тогда, поскольку вы решили бездействовать, смерть моего сына на вашей совести – так же, как и на ее.
Декан протестующе поднял руку.
– Мистер Беннетт, естественно, вы ищете того, кого сможете обвинить в смерти сына…
– Черт подери, да, я ищу виновного! – заорал тот. – Никто ничего нам не говорит, мы даже не знаем, от чего он умер! Все, что нам сообщили, это что его нашли со шприцем в вене.
Тут миссис Беннетт начала тихо плакать, и все мы замолчали из уважения к ее горю. Выждав приличествующее время, я встала и откашлялась, поскольку мне как токсикологу настало время пролить свет на вопрос.
– Мистер Беннетт, у Аарона случилась передозировка – он принял очень высокую концентрацию вещества, извлеченного из ядовитого растения. Это растение содержит тропановые алкалоиды, вызывающие чудовищные галлюцинации. Также температура его тела поднялась настолько, что этого могло оказаться достаточно, чтобы убить клетки мозга и нарушить работу вегетативной нервной системы. Поскольку она регулирует деятельность легких и сердца, Аарон, скорее всего, задохнулся, когда у него перестали работать легкие, или умер от сердечного приступа.
– Замолчите! Замолчите!! – закричала миссис Беннетт, заставив меня подскочить на месте, потом сесть обратно на стул, съежиться, закрыть рот и опустить взгляд, чтобы не встречаться глазами с деканом – я чувствовала, что он просто прожигает меня взглядом.
– Мне очень жаль, что имело место такое ужасное, ужасное происшествие, – поспешно произнес он, чтобы вернуть контроль над ситуацией.
– Это не происшествие! – заорал мистер Беннетт. – Моего мальчика убили!
Я подняла взгляд.
– Убили?
– Да, убили. Мой сын никогда бы по доброй воле не ввел себе яд, который вызывает чудовищные галлюцинации. Он не принимал наркотики.
Я вспомнила, что говорили о Борщевике и наркотиках класса А и Клара, и детектив Чемберс. Вспомнила расширенные зрачки, возбужденное поведение, непредсказуемые движения, и поразилась наивности родителей, которые не верят, что их ребенок способен на дурной поступок. Дальше молчать я уже не