– Подождите, – выпалила я, – у меня есть еще один вопрос.
Рука инспектора Робертса зависла в воздухе.
– Когда вы рассказывали о том, как поехали в Западный Лондон купить дурман, вы сказали «в первый раз». – Серена наконец-то отлепила взгляд от меня и перевела его в пол. – Потом вы вернулись. Замаскировали внешность широкополой шляпой и солнечными очками и вернулись за второй бутылочкой. – Я сделала паузу. – И для кого же предназначалась эта вторая бутылочка?
Вот! Вот оно! Ее взгляд метнулся ко мне и обратно, и овечья шкура снова соскользнула, открывая истинное лицо этой умной, изворотливой, чудовищной женщины. Холодная дрожь пробежала у меня по спине, когда мы с инспектором Робертсом встретились взглядами. Я не произнесла ни слова – в этом не было необходимости, потому что он тоже разглядел волка.
Глава 31
Серену повели обратно в камеру предварительного задержания, а я решила воспользоваться возможностью, пока все отвлеклись, и уйти, поскольку в моем экспертном мнении больше не нуждались, и, честно говоря, я не хотела выполнять обязанности эксперта ни секундой дольше необходимого. Однако в дежурном помещении меня подкараулила Джессика Паркс в сопровождении высокого, исполненного достоинства мужчины с откинутыми назад серебряными волосами, одетого в дорогой костюм, и изящной женщины в элегантном платье в полоску, с черным дипломатом в руке. Отец и юрист, решила я.
– Юстасия, я рада, что успела поймать тебя, подойди и познакомься с Джарвисом Кармайклом, отцом Серены. – Я не сдвинулась с места. – Джарвис, это Юстасия Роуз, специалист по растительным токсинам, о котором я тебе рассказывала.
– А да, та блестящая профессорша. Я много о вас слышал, – ответил он, направляясь ко мне. – На самом деле, Джесси болтала о вас без умолку.
Я сделала шаг назад, еще один. С чего бы ей было рассказывать обо мне этому человеку? А он не остановился, пока не подошел ко мне вплотную; я в это время, уставившись на входную дверь, прикидывала, как быстро до нее добегу. Кармайкл протянул мне ладонь для рукопожатия, я оставила его жест без внимания.
– Дэвид Харгрейвз говорит, вы творите чудеса, когда беретесь за расследование. Козням моей дочери вы точно положили конец – и это не может не радовать. Так что примите мою благодарность.
Он улыбался, но как-то невесело.
– Серена… как бы это выразиться… чрезвычайно умна, но одновременно своенравна. Она непредсказуемая, одержимая, склонная впутываться в неприятности, иногда с риском для жизни и здоровья. – Он повернулся к женщинам. – По моей просьбе Джесси много лет присматривала за ней, пыталась удерживать на праведном пути. Заботилась о том, чтобы ее разум был занят всякими странными и удивительными вещами. Во что вы погрузились в последнее время – шаманизм, буддизм?
Джессика кивнула.
– За эти годы мы изучили много духовных практик и философских учений.
Я нахмурилась.
– Так вы не шаманка?
– Нет, – ответил за нее Кармайкл, – она няня Серены.
– Предпочитаю термин «приемная мать», – поправила Джессика. – Я приглядываю за ней.
– Вы работаете на него? – уточнила я.
– Да, – опять вмешался Кармайкл. – С самого ее детства. Мать Серены умерла, когда ей было семь лет, и я один не справился бы с воспитанием дочери, мне была нужна помощь. Нанимать нянь оказалось бесполезно – Серена их всех выживала, кажется, самая упорная продержалась четыре месяца. Тогда я подумал о Джесси. Мы знакомы сто лет – вместе учились еще в колледже Магдалены, кажется… ох, уже сорок лет тому назад. Я приехал учиться по обмену, а Джесси изучала английскую литературу.
Я вся превратилась во внимание – это был колледж отца и предмет, который он преподавал.
– Мы крепко сдружились. Все делали вместе. Нас все звали «Джеи». – Он переключился на английский акцент. – Где Джеи? Вон Джеи идут. О нет, это же Джеи! – Они оба рассмеялись – я не поняла почему. – Так что я позвонил ей и без вступлений попросил помочь вырастить дочь, и оказалось, что она очень хорошая мама.
У меня начали зреть вопросы, но прежде чем я успела озвучить хоть один, рядом возник инспектор Робертс.
– Мистер Кармайкл? Я детектив старший инспектор Робертс, ведущий следователь по делу вашей дочери. Пройдемте? Вас ждет ваш знакомый мистер Харгрейвз, и я так понял, вы хотели бы побеседовать со мной.
Он указал рукой направление и сделал пару шагов. Отец Серены оглянулся на меня.
– Профессор, я был искренне рад познакомиться с вами. Надеюсь, мы скоро снова встретимся.
Они с юристом направилась вслед за инспектором Робертсом, а я осталась наедине с Джессикой Паркс. Взглянув на нее, я снова принялась гадать – кто же она? У нее было столько личин: женщина с длинными белыми волосами; какое-то время – женщина в широкополой шляпе и темных очках; Пандита-вагго, шаманка Серены; ведьма. Женщина, которая все время пыталась мне что-то рассказать. Женщина, пробудившая давно забытые воспоминания. «Уйду или я, или она». Она смотрела на меня совершенно открытым взглядом, с едва заметной улыбкой на губах, и наконец я задала вопрос, который уже несколько недель крутился у меня на языке:
– Кто вы?
Она шагнула мне навстречу.
– Разве ты не знаешь?
– Определенно нет.
– Юстасия… я твоя мать.
На долю мгновения меня охватил восторг, но потом я иронически фыркнула:
– Я полагала, вам хватает забот с одной Сереной. К тому же мне не нужна приемная мать, большое спасибо. Мне хорошо, как есть.
Она сделала еще один шаг и произнесла мягко:
– Юстасия, я твоя настоящая мать.
Я снова фыркнула, на этот раз еще громче, и яростно затрясла головой.
– Так уж вышло, что я знаю, это неправда, поскольку у меня есть фотографии моей настоящей матери, и, уверяю вас, вы не имеете с ней ничего общего. Абсолютно ничего.
Она сделала еще один шаг.
– Эта женщина… – она помолчала, чтобы совладать с волнением, – эта женщина была женой твоего отца, но не матерью его ребенка.
* * *
И вот после этих слов я рванула к выходу и не останавливалась, и не оглядывалась, пока не оказалась уже на полпути по дороге Принца Уэльского. Джессики нигде не было видно – да она, скорее всего, даже не вышла из дверей участка вслед за мной.
Со вздохом облегчения я вынула носовой платок, сняла очки, вытерла вспотевшее лицо и продолжила путь в более спокойном темпе, но, свернув на свою улицу, застыла как вкопанная, потому что, прислонившись к дверям моего дома, там стоял Паскаль Мартаньё, а у его ног стоял,