Я заскрипела зубами, но удержалась от ответа.
В прихожей инспектор Робертс задержался у фотографии Отца, и я тоже, стоя с ним вровень, уставилась на фото, гадая, что же привлекло внимание офицера. Это не была стандартная фотография в рамке. Этот снимок сделала я сама на отцовскую камеру «Кодак», когда мне было одиннадцать. Углубившись в зачитанный томик Достоевского – это был его «Идиот», – Отец сидел за длинным столом. Там царил хаос. Бумага, карандаши, книги, газеты, немытая посуда, глобус, грязный ботинок, старинные счеты абак, анатомическая модель человека, жокейский стек, препарированный крот, таймер для варки яиц и миска с подгнившими сливами – все это громоздилось на столе. Отец был одет в твидовый костюм, на носу у него сидели очки в стальной оправе. Волосы его были аккуратно зачесаны назад и разделены на идеальный пробор. Отец мог не замечать бардака в доме, но к прическе всегда относился очень ответственно.
– Так это и есть печально известный профессор Герберт Роуз? – спросил старший инспектор Робертс. – Глядя на это фото, можно подумать, что оно было сделано лет сто назад.
Печально известный? Я задумалась.
– Там он вас обучал? – Инспектор Робертс обернулся ко мне. – Это была ваша классная комната?
Печально известный?
Инспектор снова приподнял брови, но не стал добиваться от меня ответа.
– Куда идти? В эту сторону? – уточнил он, проходя в гостиную и устраиваясь на диване. Я замешкалась в дверях.
– Прошу вас, присядьте, – произнес инспектор, похлопывая по дивану рядом с собой.
Я пересекла комнату и села за рабочий стол. Робертс молча наблюдал. Я буквально чувствовала на себе его оценивающий взгляд. Кажется, он пытался выяснить степень моей адекватности. Я не отрывала взгляда от ковра.
– Итак, чтобы внести ясность, – начал инспектор. – Дело касается не только уничтожения коллекции ядовитых растений, но также связано с предполагаемым похищением женщины. Все верно?
Я подняла глаза.
– Вы ищете ее?
Инспектор прочистил горло.
– Прежде чем мы сможем продолжить…
Я оборвала его:
– Я очень обеспокоена судьбой Симоны, этой молодой женщины, – пояснила я, – очень обеспокоена.
Робертс сделал предупредительный жест рукой.
– Прежде чем мы сможем продолжить, мне необходимо взглянуть на вашу лицензию на работу с токсичными веществами.
Я вздрогнула. Не ожидала такого поворота.
– У меня ее нет. Сад не был открыт для публики, это закрытая коллекция.
Робертс, сверившись с записями в блокноте, проговорил:
– Тем не менее, согласно информации, полученной от вас, та женщина оказалась вовлечена в инцидент с автомобилем после посещения вашего сада.
Тревога змеей вползла в мою грудь, заставив нервно сжать ткань брючины. Я совершенно забыла о том, что упоминала визит Симоны.
– Она была здесь единственной посетительницей, ее визит проходил под контролем. Она не сходила с места и ничего не касалась.
– Всегда найдется какое-то «но», не правда ли? – со своей тонкогубой ухмылочкой протянул Робертс. – Даже один-единственный визит постороннего – нарушение правил лицензии. Это означает, что вы преступили закон… снова.
– В прошлый раз произошел несчастный случай, – поспешно ответила я.
– В самом деле?
– Да.
Робертс издал своеобразное мычание, точь-в-точь как тогда, в допросной комнате, когда не был удовлетворен одним из моих ответов. И я отвернулась, точь-в-точь как тогда, чтобы увернуться от ощупывающего меня паучьего взгляда.
– Мы ведь так и не добрались до сути, верно? Я имею в виду, по-настоящему.
Я бросила быстрый взгляд в его сторону.
– Зачем вы снова поднимаете эту тему?
– Затем, что прошел год, а ситуация повторяется. Инцидент с ядовитыми растениями из вашей коллекции. А вы не просто нарушаете положения лицензии – у вас ее даже нет.
Отец однажды сказал, что чем сильнее стараешься игнорировать прошлое, тем вернее попадаешь в его капкан. Я не желала добираться ни до какой «сути». Я хотела забыть о том, что это вообще когда-то со мной случилось, и что же? Вот она я, балансирую на краю давным-давно расставленной ловушки. А вот старший инспектор Робертс – только и ждет, чтобы я в нее попалась. Я резко вскочила на ноги.
– Нарушение лицензии – вопрос второстепенный, и в дальнейшем я готова ответить за свои действия. В данный момент перед нами стоит более животрепещущий вопрос. Была похищена женщина. Некто подбросил в кафе записку с целью предотвратить ее поиски. Затем ее заставили раскрыть местонахождение моего сада, таким образом было украдено весьма опасное растение.
Инспектор сузил глаза.
– Вам это доподлинно известно?
– Нет. Это логическое умозаключение. Следовательно, весьма высока вероятность того, что в скором времени пострадает какой-то человек или даже группа лиц. С высокой вероятностью вред, нанесенный их здоровью, окажется непоправимым.
Старший инспектор Робертс захлопнул блокнот.
– Звучит весьма драматично, Профессор. Мне известно, что вы не любительница театральных эффектов. Давайте на мгновение исключим из нашего уравнения предполагаемое похищение. Чего я не могу взять в толк – прошу простить за тугодумие, – так это зачем кому-то заморачиваться с уничтожением вашего сада, если целью этой акции было одно единственное растение? Почему бы просто не выкрасть его?
Я не имела намерения раскрывать свои соображения так скоро, но деваться было некуда. Я поправила очки на переносице.
– Думаю, что было украдено не одно растение, однако пока я не проведу полную инвентаризацию, не смогу быть уверена, сколько. Я также предполагаю, что в планы взломщика входило разорить мой сад до такой степени, чтобы я никогда и не узнала о прочих украденных образцах.
Поджав губы и поигрывая ручкой, которая ныряла между его пальцами и вновь возникала, словно монета фокусника, инспектор Робертс принялся обдумывать услышанное. Эти фокусы с ручкой я тоже помню. Я видела их в допросной комнате. Они нервировали меня тогда, и с тех пор ничего не изменилось. Инспектор внимательно наблюдал за мной. Я знала это, несмотря на то что ни разу не взглянула ему в глаза с тех пор, как он переступил порог моей квартиры.
– Что ж, думаю, сейчас самое время одолжить мне один из ваших комплектов защитной одежды, – заявил Робертс.
* * *
Я выдала инспектору тот же комбинезон, который надевала Симона. Ему были сильно коротки рукава и брючины, а из-за объемного выпиравшего живота он не мог застегнуть пуговицы. Когда мы оказались в кухне, Робертс с подозрением оглядел приставную лестницу.
– Я пойду первой и позову вас, когда это будет возможно в соображениях безопасности, – пояснила я, оскальзываясь в бахилах. – Когда поднимитесь, оставайтесь на лестнице и ни к чему не прикасайтесь.
Картина разорения в моем саду чуть было снова не заставила меня плакать, но я, сдерживая слезы, вылезла на крышу и расчистила пространство вокруг люка. Старший инспектор Робертс