Я поняла, что что-то произошло, едва открыв дверь в подъезд. Остановившись у подножия лестницы, я вскинула голову. Возможно, меня насторожил неожиданный сквозняк, но я явственно ощущала, что что-то изменилось. Я медленно преодолела первый лестничный пролет, остановилась и принюхалась. Запах компоста я узнаю из тысячи, а это был именно он.
Охваченная внезапным ужасом, я бегом преодолела три оставшихся до моего этажа пролета и обнаружила свою дверь распахнутой настежь.
– Нет, пожалуйста, только не это! – воскликнула я, и мой голос эхом пронесся по лестничной клетке.
Какую-то долю секунды я колебалась, стоя на пороге, а затем ринулась в дверь, вдоль по коридору, прямо в кухню. Лестница валялась на полу, в потолке зиял распахнутый люк.
– Нет, нет!
Я без промедления подхватила лестницу, приставила ее к люку и поспешила наверх. То, что предстало перед моими глазами, когда я высунула голову на крышу, заставило сердце остановиться.
Глава 11
Наполовину высунувшись из люка, я застыла, молча уставившись на разоренный сад. Каждый горшок был выпотрошен, содержимое рассеяно, а погибшие растения вперемешку с компостом валялись по всей крыше, словно кто-то раскидал их в порыве дикой ярости. Однако прижать руки к груди меня заставил не только шок от увиденной картины, но и осознание того, что теперь могло ожидать вандалов. А в случае, если они случайно унесли растительный материал с собой или на себе, опасность угрожала всем, с кем они могли вступить в контакт. Здесь произошла не просто авария. Это была потенциальная катастрофа.
Озираясь среди окружающего хаоса, я обратила внимание на Psychotria elata, оставшуюся невредимой в теплице, а сквозь стекла разглядела и нетронутый телескоп. Я удивилась, что уцелел самый ценный предмет в саду, одновременно убедившись, что это не было ограблением. Это был осознанный акт уничтожения моего сада. Я никогда не плакала, даже из-за разбитого сердца, но в тот момент слезы все же затуманили стекла моих очков.
Кто мог такое сотворить?
Логика подсказывала, что это было под силу лишь одному человеку. Однако это не могло быть правдой по причине похищения того самого человека.
Прямо у себя под ногами я вдруг заметила ягодку Karwinskia humboldtiana, а рядом с ней еще одну. Внимательно поглядев на поверхность крыши, я выяснила, что от того места, где прежде стояло растение, к раскрытому люку тянулась целая дорожка из ягод. Я обошла весь сад, разыскивая останки уничтоженного растения, однако их нигде не было. На полу в кухне, прямо под люком, нашлось еще несколько ягод. Тогда я поняла, что это все-таки было ограбление, потому что, кто бы все это ни устроил, он забрал Karwinskia. В состоянии крайней озабоченности я наполовину слезла, наполовину свалилась с лестницы, метнулась в прихожую, схватила трубку телефона и набрала номер полиции.
Я не стала возвращаться на крышу. Вместо этого, сидя за рабочим столом, я принялась прикидывать возможный ущерб, который могла нанести Karwinskia, оказавшись не в тех руках. Я до такой степени погрузилась в эти размышления, что подпрыгнула от неожиданности, услышав звонок в дверь. Дав себе пару мгновений, чтобы собраться, я подошла к домофону.
– Профессор Роуз? Это старший инспектор Робертс.
Я судорожно вздохнула. Старший инспектор Ричард Робертс – детектив, которого в последнюю нашу встречу я угостила номенклатурной амброзией. Латинское наименование – Ambrosia artemisiifolia[45]. Невзрачное растение вырабатывает высокоаллергенную пыльцу, которая вызывает слезотечение, першение в горле, острый синусит и синюшную припухлость под глазами. Экстремальный раздражитель. Услышать голос инспектора Робертса спустя столько времени было для меня шоком. Закрыв глаза, я прислонилась лбом к стене.
– Профессор? Вы впустите меня?
Поколебавшись, дрожащей рукой я нажала на кнопку домофона. Внизу щелкнул замок, а затем с грохотом, напоминающим удар молотка, распахнулась дверь.
Инспектор поднимался по лестнице не спеша, чему я была рада: за это время мне удалось успокоить колотящееся сердце. Инспектор останавливался передохнуть на каждой лестничной площадке, а его натужное дыхание я услышала еще прежде, чем передо мной возник он сам собственной персоной. Добравшись до подножия последней лестницы, он поглядел наверх.
– Приветствую, Профессор. Сколько лет, сколько зим.
Звук его голоса вновь вернул меня в ту допросную комнату, где за столом напротив сидели старший инспектор Робертс со своим напарником-сержантом, а на столе между нами было разложено множество листов со свидетельскими показаниями.
– Вы не изменились, – заметил инспектор.
Я не могла сказать о нем того же. Мужчина теперь выглядел существенно старше. Волосы его поседели и поредели, кожа приобрела землистый оттенок, а сам он набрал немало лишнего веса. Честно говоря, я могла бы поспорить, что он серьезно болен. Запустив руку к себе в карман, я для храбрости сжала ткань принадлежавшей Симоне камисоли.
– Не ожидала, что ко мне пришлют сотрудника столь высокого ранга, – отрывисто произнесла я.
Эти слова заставили инспектора приподнять широкие лохматые брови.
– В самом деле? И кого же вы думали увидеть?
– Того офицера, с которым мы уже сегодня общались. Не запомнила его фамилии. Я решила, что вести дело поручено ему.
– Что ж, все несколько осложнилось, так что я решил заглянуть к вам лично.
Инспектор Робертс приступил к финальному пролету. Он шагал, не отрывая взгляда от ботинок, преодолевая ступеньку за ступенькой.
– Офицера, с которым вы разговаривали сегодня утром, зовут Джеймс Ханна, и ему действительно поручено это дело – в качестве моего напарника.
Вскарабкавшись на последнюю ступеньку, старший инспектор Робертс улыбнулся мне тонкогубым ртом. Эту улыбку я помнила очень хорошо.
– Не стану жать вам руку. Помню, что вы этого не любите. Могу я войти?
– На вас нет спецодежды.
Инспектор Робертс окинул взглядом свой темно-синий костюм – тот же, что был на нем в каждую из наших предыдущих встреч. Он выглядел потрепанным уже тогда.
– Не думал, что это необходимо.
Я шумно выдохнула.
– Я ведь четко проинструктировала Разбитое Сердце… вашего сержанта по телефону, предупредив, что понадобится спецодежда.
– Прошу прощения, мне не передали ваших инструкций.
– Очевидно, придется одолжить вам комплект, – с раздражением фыркнула я.
– Благодарю. Вы очень любезны.
– Любезность здесь ни при чем.
Ухмыльнувшись, инспектор заглянул мне за спину, в квартиру.
– Так мы зайдем?
Мысль о том, что этот человек окажется у меня дома, была невыносима. Я сознавала, что так или иначе обязана буду впустить полицейского, но предпочла бы этому любого другого. Засопев, я отступила в сторону.
– Странновато, вы не находите? – проговорил инспектор, проходя мимо меня. – Должен сказать, я думал, что ваше увлечение ядовитыми растениями, – пальцами он изобразил кавычки, – давным-давно