— Выглядите, как будто прошли через мясорубку, — сказал он, голос был грубым, но без насмешки. — Заходите. Мирра, помоги с раненым.
Женщина — Мирра, как я поняла, — шагнула вперёд, её взгляд скользнул по Кайлану с профессиональной холодностью врача, привыкшего к виду крови и смерти.
— Идти можешь? — спросила она, её голос был резким, но в нём проскользнула нотка сочувствия, едва уловимая, как тень.
— Смогу, — прохрипел Кайлан, отстраняясь от меня. Его ноги дрожали, колени подгибались, но он стиснул зубы, упрямо выпрямляясь.
Я осталась рядом, готовая подхватить его, если он рухнет, и поймала его взгляд — благодарный, но гордый, как будто он ненавидел свою слабость больше, чем боль.
Мы последовали за Келаном и Миррой через лабиринт разрушенных улиц, где ветер гнал обрывки бумаги и пепел, а стены домов, покрытые трещинами и граффити, шептались о прошлом. Костры горели в металлических бочках, их слабый оранжевый свет отбрасывал длинные, пляшущие тени, которые казались живыми.
Повстанцы — десятки фигур в потёртой одежде, с оружием в руках или за поясом — наблюдали за нами из укрытий: из окон без стёкол, из-за обугленных остовов машин. Их лица были измождёнными, кожа натянута на скулы, но глаза горели упрямством, тем самым огнём, который не гас даже в этом аду. Запах гари смешивался с едким ароматом ржавчины и сырости, и я чувствовала, как холод пробирается под кожу, несмотря на тепло от костров, пробивающееся сквозь мой изодранный комбинезон.
Келан привёл нас в подвал разрушенного здания — некогда, возможно, фабрики или склада. Стены были укреплены металлическими листами, покрытыми пятнами коррозии, а потолок подпирали грубо сваренные балки.
Внутри было тесно: столы завалены оружием — от старых винтовок до самодельных гранат, — проводами, кусками электроники и пожелтевшими картами. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом масла, пота и слабого дымка от ламп, работавших на остатках топлива. Келан повернулся к нам, скрестив руки на груди, его поза была расслабленной, но глаза оставались насторожёнными.
— Мы — последние, кто ещё борется, — сказал он, голос был твёрдым, но усталым, с хрипотцой, выдающей годы вдыхания этого проклятого воздуха. — У нас есть оружие, данные, чтобы ударить по станции Корпорации. Но нам нужны люди вроде вас… кхм, троих — с опытом, с информацией. Тарек говорил о тебе, Лина. О твоей смелости. И об этом… — он кивнул на Кайлана, прислонившегося к стене, — бывшем императоре, который знает их систему изнутри.
Я нахмурилась, бросив взгляд на Тарека, который стоял чуть в стороне, скрестив руки и глядя на Келана с мрачной уверенностью. Он лишь пожал плечами, молча подтверждая слова Келана, и я почувствовала укол раздражения — он явно знал и представлял из себя больше, чем говорил мне, раз каким-то образом передавал информацию с планеты-тюрьмы.
Мирра шагнула вперёд, её планшет мигнул, отображая схемы и графики — красные линии, пересекающиеся кривые, данные, которые я едва могла понять. Она подняла глаза, и её голос стал ниже, почти дрожал от сдерживаемого гнева, который прорывался в каждом слове.
— Земля пала не просто так, — начала она, её пальцы сжали планшет так, что костяшки побелели. — «Петля Смерти» добралась сюда ещё до вторжения галактианцев. Правительство было частично заражено. Половина лидеров стала марионетками Корпорации — их разумы угасли, тела двигались по чужим приказам. Остальные сдались из страха, когда увидели, что вирус делает с людьми. Мы потеряли всё из-за этого — города превратились в руины, ресурсы выжгли, свободу растоптали. Это был их первый эксперимент.
Я замерла, слова Мирры ударили в грудь, как кулак. «Петля Смерти». То, что Кайлан пытался остановить, уже разрушило мой дом ещё до того, как я узнала о её существовании. Образы из прошлого — Фаррат, торговец второсортными продуктами, рассказывающий о том, как города начали пустеть, как люди исчезали или становились странно тихими, — вспыхнули в памяти, и я сглотнула ком в горле.
— Как давно? — спросила я, голос вышел хриплым, почти чужим.
— Десятки лет назад, — ответила Мирра, глядя мне в глаза с такой интенсивностью, что я почувствовала её боль, как свою. — Они тестировали её здесь, втихую, под видом эпидемии. Когда галактианцы пришли, мы уже были сломлены. Аркатон-7 должен был стать их следующим шагом — отработка на заключённых, чтобы довести вирус до совершенства.
Кайлан, прислонившийся к стене, чтобы не упасть, кивнул, его лицо исказилось от боли — не только физической.
— Это правда, — прохрипел он, кашляя, и я заметила, как его пальцы сжались в кулак, ногти впились в ладонь. — Рейнек… он начал с Земли. Я не знал, пока не увидел отчёты. Пока не стало поздно.
Келан прервал его, подняв руку — резкий жест, полный авторитета.
— У нас есть кое-что для тебя, Лина. Идём.
Я последовала за ним, сердце заколотилось быстрее, каждый удар отдавался в висках. Мы прошли через узкий коридор, освещённый тусклыми лампами, которые мигали, бросая дрожащие тени на стены, покрытые плесенью и пятнами ржавчины. Воздух здесь был влажным, пропитанным запахом антисептика и слабым металлическим привкусом крови.
Келан толкнул скрипучую дверь, и мы вошли в маленькую комнату — импровизированный медпункт с одной койкой, несколькими ящиками медикаментов и старым монитором, показывающим слабый пульс. На койке лежал человек — худой, с впалыми щеками и кожей, бледной, как пепел, но знакомые черты лица заставили меня остановиться, дыхание перехватило. Мой брат. Живой.
— Дарин, — выдохнула я, бросаясь к нему. Мои колени ударились о холодный пол рядом с койкой, руки дрожали, когда я схватила его ладонь — тонкую, холодную, с синими венами, проступающими под кожей. Его глаза открылись, мутные от слабости, но в них зажглась искра узнавания. Слабая улыбка тронула его потрескавшиеся губы, и он сжал мои пальцы с той силой, что у него осталась.
— Лина… — прошептал он, голос был едва слышен, как шорох ветра в пустошах. — Ты всё ещё борешься. Спасибо… что не сдалась.
Слёзы жгли глаза, горячие, солёные, но я стиснула зубы, не давая им пролиться. Его рука в моей была такой хрупкой, будто могла сломаться от одного неосторожного движения, и я почувствовала, как гнев и надежда борются внутри меня.
— Я вытащу тебя отсюда, — сказала я, голос стал твёрдым, как сталь, несмотря на дрожь в груди. — Мы уничтожим их, Дарин. Обещаю.
Келан кашлянул за моей спиной, привлекая внимание.
— Он болен, — сказал он тихо, но без жалости, лишь с констатацией факта. — Вирус ослабил его — не полностью подчинил, но