— Мирра, мать твою за орбиту, поверни шаттл обратно, или я сам выжгу твои двигатели к чёртовой туманности!
Кайлан добавил, его тон был властным, но с хрипотцой, что посылала мурашки по моей спине:
— Мирра, это приказ! Лина, возвращайся на Землю, или, клянусь сверхновой, мы притащим тебя обратно и привяжем к койке!
Я стиснула зубы, чувствуя, как их слова — грубые, резкие — вгрызаются в меня, но их образы в моей голове только разжигали огонь. Я представила, как они тащат меня, их руки сжимают мои запястья, их тела прижимаются ко мне, горячие, потные, и моя киска сжалась от этой мысли, мокрая, жаждущая. Но я не уступлю. Не теперь.
— Нет! — крикнула я, голос сорвался, полный ярости и страсти. — Я не развернусь! Вы не можете приказывать мне, как какой-то подчиненной! Я здесь, и я останусь с вами, хотите вы этого или нет!
Мирра бросила на меня взгляд, её губы сжались, но она промолчала, продолжая держать курс. Тарек выругался снова, его голос стал хриплым от напряжения:
— Чтоб тебя разорвало чёрной дырой, Лина! Мы тут шеей своей рискуем ради тебя, а ты…
Его слова оборвались. Взрыв заглушил эфир. Потом голос Кайлана, резкий, полный паники:
— Тарек, справа! Дроны, мать их за…
Сигнал прервался. Треск сменился тишиной, острой, как нож, и я замерла, коммуникатор выпал из рук, ударился о пол с глухим стуком. Моя грудь сжалась, дыхание застряло в горле, и я посмотрела на Мирру, её лицо побледнело, пальцы замерли на рычагах.
— Что это было? — выдохнула я, голос дрожал, как ржавый шаттл подо мной. — Они живы? Мирра, скажи, что они живы!
Она не ответила, её взгляд метнулся к панели, где огни мигали, как звёзды перед угасанием. Я упала на колени, подхватила коммуникатор, прижала его к груди, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Их голоса — грубые, яростные, такие живые — всё ещё звучали во мне, и я не могла вынести мысли, что они замолкли. Моя кожа горела там, где они касались меня когда-то, и я знала — я не развернусь. Не теперь, когда их судьба висела в пустоте, как обломки в космосе.
Тишина в эфире резала слух, как осколки стекла. Я подобрала коммуникатор и прижала его к груди, словно могла выжать из него их голоса — грубые, живые, полные той силы, что заставляла моё тело дрожать. Мирра сидела неподвижно, её пальцы застыли над панелью, а огни мигали красным, точно кровь, что могла сейчас течь по их рукам.
Я не хотела думать об этом. Не могла. Но образы вспыхивали в голове — Тарек, падающий под ударом дрона, его янтарные глаза гаснут, Кайлан, чьи пальцы, такие ловкие на моей коже, сжимают разбитое устройство. Моя грудь вздымалась, пот стекал между грудей, и я чувствовала, как жар их тел — тот, что я знала так близко — ускользает от меня в этой пустоте.
— Мирра, — прохрипела я, голос срывался, как ржавые болты шаттла, — сделай что-нибудь! Включи связь снова! Они не могли… они не…
Она повернула голову, её взгляд был острым, как лезвие, но в нём мелькнула тень тревоги, которую она тут же скрыла за сухостью.
— Эфир мёртв, Лина, — отрезала она. — Либо дроны заглушили сигнал, либо… — она замолчала, её губы сжались в тонкую линию, и я поняла, что она не хочет договаривать.
— Нет, — выдохнула я, вставая с колен, ноги дрожали, но я заставила себя выпрямиться. — Они живы. Я знаю. Я чувствую их.
Мирра фыркнула, её пальцы вернулись к рычагам, и шаттл качнулся, будто соглашаясь с её скептицизмом.
— Чувствуешь? — переспросила она, голос холодный, как космический вакуум. — Это не поможет, если станция разнесёт их в пыль. Мы летим вслепую, и если ты не хочешь развернуться, то хотя бы заткнись и дай мне работать.
Я сжала кулаки, ногти впились в ладони, и гнев вспыхнул во мне, горячий, как их дыхание на моей шее в те ночи, когда они брали меня, не спрашивая. Но сейчас я не могла позволить этому гневу захлестнуть меня — не тогда, когда их судьба висела на волоске.
Я шагнула к ней, голос стал твёрже, хоть и дрожал от страха:
— Тогда лети быстрее, Мирра. Если они там, я должна их найти. И если ты попробуешь развернуть этот шаттл, клянусь, я сама вышвырну тебя в шлюз.
Она бросила на меня взгляд, полный раздражения, но уголок её рта дрогнул, словно она почти уважала мою упрямство. Шаттл снова задрожал, двигатели взвыли, и я отвернулась, прижимая коммуникатор к уху, будто могла уловить хоть слабый отголосок их голосов. Ничего. Только тишина. Но я не сдамся. Не теперь.
Мои мысли метались, как метеоры в астероидном поле. Я вспоминала их — Тарека, чьи руки сжимали меня с такой силой, что оставляли синяки, его член, твёрдый, горячий, входящий в меня, пока я кричала от ярости и наслаждения. Кайлана, чьи пальцы скользили по моей спине, дразнящие, точные, его шепот у моего уха, что я их свет в этих пустошах. Моя киска сжалась от этих воспоминаний, мокрая, жаждущая, и я ненавидела себя за это — за то, что даже сейчас, когда они могли быть ранены или хуже, моё тело хотело их так сильно, что я задыхалась. Но это желание было моей силой. Оно гнало меня вперёд, к ним.
Внезапно шаттл качнуло сильнее, и я вцепилась в поручень, чтобы не упасть. Мирра выругалась, её голос прорезал гул двигателей:
— Датчики засекли обломки! Мы входим в зону боя, Лина. Если хочешь молиться своим звёздам, сейчас самое время.
Я посмотрела в иллюминатор. Чёрное полотно космоса разорвали вспышки — далёкие, но яркие, как молнии в пустоте. Станция Корпорации маячила впереди, её силуэт был искажён дымом и огнём, а вокруг неё кружили дроны, точно стая хищников над добычей. Мой желудок сжался сильнее, но я заставила себя дышать, чувствуя, как пот стекает по шее, смешиваясь с запахом машинного масла в кабине.
— Они там, — прошептала я, больше для себя, чем для Мирры. — Они живы. Должны быть.
Мирра не ответила, её пальцы забегали по панели, и шаттл накренился, уходя от траектории обломков. Я снова подняла коммуникатор, нажала кнопку, голос вырвался, хриплый, полный отчаяния и страсти:
— Тарек! Кайлан! Ответьте мне! Я здесь, я не уйду! Слышите?
Тишина. Мёртвая, как космос за бортом. Я стукнула кулаком по панели, металл загудел под ударом, и слёзы всё-таки прорвались, горячие,