Если мне нужно выбрать только один его альбом – конечно же, это будет Bone Machine, получивший «Грэмми». Если же нужно будет выбрать только одну песню, я выберу Christmas Card From A Hooker In Minneapolis из его наиболее джазового по атмосфере альбома Blue Valentine (и тут в голове складывается предложение: «Том ждет рождественскую открытку от проститутки из Миннеаполиса»). Звуки клавишных, как будто равнодушные и в то же время имеющие такое терпкое послевкусие, по-своему прекрасны, однако истинное очарование этой песни кроется в тексте. Мелодия практически не меняет высоту, я скорее назвал бы это бормотанием, а не пением, но именно эта простота трогает до глубины души. Это история о жалких неудачниках и их унизительной жизни, но ее красота превосходит любую мелодраму. Насладитесь этой песней в совместном переводе Ли Муёна и Пак Чханука.
Чарли, я беременна
и живу сейчас в конце Юклид-авеню
на 9-й улице прямо над старой книжной лавкой.
Я завязала с запрещенными веществами и больше не пью виски.
Муж мой играет на тромбоне,
А еще он работяга на железной дороге.
Он говорит, что любит меня.
И хоть это и не его ребенок,
Обещает воспитать его как родного сына.
А еще он подарил мне кольцо своей матери
И водит меня на танцы каждую субботнюю ночь.
Чарли, я думаю о тебе
Каждый раз, проезжая мимо заправки.
Потому что помню, как твои волосы
Вечно были в машинном масле.
Я все еще храню пластинку
Little Anthony & the Imperials.
Но кто-то украл проигрыватель —
Как тебе такое?
Когда арестовали Марио, я чуть с ума не сошла.
И в итоге вернулась в Омаху к семье.
Но все, кого я знала когда-то,
Либо уже мертвы, либо сидят в тюрьме.
Поэтому я вернулась в Миннеаполис.
Думаю, просто останусь здесь жить.
Чарли, я ощущаю себя счастливой
впервые после того происшествия.
Как было бы здорово иметь все те деньги,
Которые мы спустили тогда зазря на запрещенные вещества!
Я хотела бы выкупить салон подержанных авто,
Но продавать машины не буду,
Просто буду менять их по настроению и разъезжать!
Но знаешь, Чарли, хочешь, расскажу правду?
У меня нет мужа,
И уж никто не играет на тромбоне.
И еще…
Мне прямо сейчас нужны деньги на адвоката.
И я получу возможность на условно-досрочное освобождение
На День святого Валентина.
Долгие разглагольствования ни к чему. Будь я американским кинорежиссером, я бы обязательно снял одноименный фильм по этой песне. С кастингом тоже все ясно. На задней стороне обложки этого альбома есть фотография, в которой Том Уэйтс шепчет слова любви женщине в красном. Женщина, которую мы видим только со спины, – Рики Ли Джонс, его бывшая возлюбленная, и именно эта мрачно-сексуальная исполнительница, которую можно было бы назвать женской версией Тома Уэйтса, сыграла бы роль проститутки. А Чарли, конечно же, сыграл бы Рики Ли Джонс – мужчина, то есть сам Том Уэйтс.
Что должна чувствовать проститутка, пишущая в тюрьме письмо бывшему любовнику? Она берет ручку, чтобы попросить денег, но в этот момент ощущает себя настолько жалкой, что начинает строчить счастливую ложь, и только в конце, придя в себя, признается в истинной причине своего послания. Ей так стыдно, что она поспешно завершает письмо, даже толком не попрощавшись. Этот неожиданный финал можно отнести к типу очень смешного, оттого столь печального. И как же ничтожно счастье, о котором мечтала наивная падшая женщина, прожившая всю свою жизнь без глубоких размышлений, плывя по течению. А этот работяга, ее бывший возлюбленный, которого она, вероятно, обманывала столько раз, что он, несмотря на любовь, вынужден был расстаться с ней, очевидно, снова отправит ей денег. И конечно, в День святого Валентина будет ждать ее перед тюрьмой в Миннеаполисе.
Каждый раз, когда я, слушая эту песню, дохожу до строки, где она, проезжая мимо заправки, тоскует по своему любовнику и вспоминает машинное масло в его волосах, мне хочется плакать. Никто, кроме Тома Уэйтса, не смог бы написать такие слова. Невозможно написать такое, если ты не родился на заднем сиденье несущегося такси, не был лишен школьного образования и все юные годы не был отчаянным бродягой.
Собаки и кошки | 개와 고양이
Отчего-то моя дочь Чонпхари любит животных больше, чем людей. Вы когда-нибудь встречали девятилетку, которая предпочитает зверей парку аттракционов? Она любит их настолько, что мечтает стать активисткой по защите животных, когда вырастет. Вся ее комната так завалена мягкими игрушками, изображающими самых разных зверей, что пройти невозможно. Благодаря этому ребенку я впервые в жизни узнал, что бывают плюшевые игрушки в виде змеи или летучей мыши. Она рисует исключительно животных, причем делает это на память, без иллюстраций перед глазами. Броненосец, муравьед, ленивец, олень аксис, кролик, обезьяна, сидящая закинув ногу на ногу… что-то в этом духе, и это не полный список.
Но больше всего на свете Чонпхари обожает собак. Здесь велико влияние нетленной классики Джона Бернингема, «Кортни»[62]. К сожалению, ее любовь остается безответной, потому что у ее отца ужасная аллергия на собачью шерсть. Завести собаку в доме невозможно. Однажды она совершенно серьезно спросила, не мог бы папа переехать, за что тут же была строго отчитана матерью. Раздосадованный, отец воскликнул: «Да я сам люблю собак не меньше тебя! Но из-за аллергии вместо того, чтобы завести собаку, пришлось родить тебя!» – за что также получил нагоняй от матери.
Мы понимали все трудности, но все же решились на переезд за город – исключительно ради собаки. Чтобы я и пес могли сосуществовать, нужен был двор. А частный дом с двором в пределах Сеула – это уже из области фантастики. Я не преувеличу, если скажу, что теперь Чонпхари живет только ожиданием августа, когда мы переедем. Все свободное время она проводит за изучением некоей «собачьей энциклопедии», решая, какую породу нам стоит купить. Но все породы в этой книге чертовски дорогие! Я привожу ей в пример «Кортни» Бернингема, говорю: «Настоящая любовь к собакам проявляется не в выборе дорогой породы, а в том, чтобы взять щенка, которого никто не хочет!»
На что она мне отвечает: «Пап… Тогда купи мне никому не нужного английского бассет-хаунда без родословной».
И вот однажды…
Мой заместитель сообщил, что его собака родила восемь щенков, и поинтересовался, не хочу ли я взять одного. Родители – чистокровные чиндо[63]: кобель Чам и сука Исыль, с прекрасной родословной и статной внешностью. Чам – мастер охоты на воробьев, Исыль – гроза мышей. У меня совсем не было причин отказываться. Тем более с учетом того, сколько денег это нам сэкономит… Я поделился радостной новостью с Чонпхари. Она тут же рухнула на пол и и принялась рыдать. Это случалось с ней всякий раз, когда происходило что-то настолько радостное, что она не могла справиться со своими эмоциями.
Но, ах, как же я тоже был взволнован в тот момент!
Однако все оказалось не так радужно. Едва перестав рыдать, Чонпхари напрочь забыла об аллергии отца и тут же заявила, что щенка нужно забрать немедленно. Мол, в этой книге, являвшейся чем-то вроде собачьей энциклопедии, которой она всецело доверяла, было написано, что собаки породы чиндо признают только первого хозяина. Если забрать щенка слишком поздно, он не только совершенно не будет слушаться, но и вовсе может сбежать обратно к старому владельцу. Я уточнил у своего заместителя, и,