Коул уже спустился на первый. Раздался скрежет противопожарной двери в вестибюль, а затем лязг, когда она захлопнулась.
От каждого вдоха бок пронизывало как ножом. Оглянувшись, я увидела цепочку кровавых следов на ступеньках, и еще больше там, где остановилась перевести дух. А если ничего не получится?..
– Коул, – прохрипела я, но он вряд ли слышал. – Коул, сдавайся.
Только вой сирен в ответ. Я упрямо переставляла ноги, но те онемели, не подчинялись, на последнем пролете я споткнулась и полетела бы вниз, если бы не вцепилась в перила, вскрикнув от резкого движения.
– Коул! – завопила я изо всех сил, но голос потонул в завывании сирен.
Дверь в вестибюль оказалась невыносимо тяжелой. Я навалилась на нее плечом, всхлипывая от напряжения. Она со скрипом приоткрылась. Толкала и толкала, пока мышцы в боку не заныли. А Коул так легко прорвался!
Наконец дверь приотворилась сильнее, и я проскользнула в вестибюль, залитый синим светом. Из патрульных машин высыпали полицейские. За мной. Оставалось только молиться, что Малик слушала, наблюдала, запоминала. Она с самого начала догадалась: что-то не так. Просто не подозревала, до какой степени.
Полицейские открыли дверь и двигались сообща, будто охотники, выслеживающие раненого зверя. В руках они держали то ли пистолеты, то ли шокеры. Я подняла руки. Едва стояла на трясущихся ногах.
– Вы его арестовали? – попыталась спросить я, но язык прилип к небу.
– Лечь на землю! – приказал коп. – На землю! Вы арестованы!
Я повиновалась, дрожа опустилась на колени, но телефон в кармане уперся в живот и мешал.
– Вы его арестовали? Коула Гаррика?
– На землю! – яростно крикнул полицейский. Я кивнула и хотела вытащить телефон. Большая ошибка! Полицейский увидел и потянулся за дубинкой.
– Руки на пол!
– Джейк, да это просто… – донесся издалека голос Малик.
Не успела она договорить, как на запястье опустилась дубинка. Руку я держала на полпути от кармана, поэтому удар пришелся по боку. Я рухнула, как подкошенная, позабыв о мобильном и вообще обо всем на свете, кроме огненной вспышки боли.
– Телефон! – пыталась выдавить я, но, кажется, не получилось. Может, я и кричала, не знаю. Помню только искры перед глазами и боль во всем теле. А потом я потеряла сознание.
Понедельник, 13 февраля
День первый
– Милая!
Меня разбудил низкий ласковый голос Гейба в ухе. Я моргнула, повернула голову набок и увидела: он лежит рядом на смятой простыне, а на темных волосах в лучах солнца играют торфяного оттенка блики. Он неспешно улыбнулся, точно не мог удержаться, и мое сердце сжалось от любви и тоски.
– Привет, дорогой! – Я перевернулась, впитывая в себя каждую черточку, проводила рукой по гладким плечам, спускалась от ребер к бедру, ощущая тепло его кожи – вот он весь, во плоти.
– Я люблю тебя, – сказал он, и почему-то внутри что-то заболело, надломилось. В чем дело? Отчего знакомые слова ранили меня, как нож, как физическая боль под ребрами?
– Гейб? Что такое?
Он лишь покачал головой.
– Просыпайся, Джеки.
– Я не сплю! – Как только слова слетели с губ, я сразу поняла: неправда. Гейб все еще качал головой, отодвигался дальше. Я потянулась к нему, а он уже ускользал. – Гейб, нет! – всхлипнула я. – Пожалуйста, подожди меня!
– Проснись, Джеки, – прошептал он.
Мне хотелось кричать: «Нет, нет, я не хочу возвращаться!»
Поздно. Я окончательно проснулась. На закрытые веки падали лучи солнца, теперь уже настоящего. Я вернулась в реальный мир. Мир, в котором не было Гейба, а боль мучила до тошноты явственно. Сердце щемило от тоски. Сон казался настоящим, невыносимо настоящим, и я не хотела просыпаться.
Однако что-то изменилось. Впервые за… сама не помнила сколько, под спиной была не твердая холодная земля, а мягкая, как губка, постель. Боль, еще вчера острая и неотступная до дрожи, теперь странно отдалилась. И мне было тепло, даже жарковато.
Я открыла глаза. В них ударил ослепительный свет. Где же я?.. В палатке? Рядом висела ткань. Хотя нет, не в палатке: я заметила потолок и окно за кроватью.
Пока измученный разум пытался понять, я обратила внимание на другое: на стуле у кровати сидела Хел и что-то смотрела в телефоне.
Я попыталась заговорить, но из горла вырвался только хрип. И этого оказалось довольно: она резко вскинула голову и просияла от облегчения.
– Джеки! Слава богу! Молчи, милая. Ты в больнице. Ты нас здорово напугала, честно говоря.
Я сглотнула. В горле пересохло, меня слегка подташнивало. Попыталась приподняться на кровати, но руку что-то связывало, и от движения заболел бок, причем как-то непривычно. После недолгой борьбы я сдалась и дрожа опустилась на подушки.
– Я под арестом? – Вышло скорее: «Я подрст?»
Хел поняла и покачала головой.
– Вряд ли. Точно не знаю, хотя никто такого не говорил, и полиции тут нет. Пока ты спала, заглядывала та женщина, Малик, но врачи не пустили.
Я закашлялась, и Хел вскочила налить мне воды. Поднесла тонкий пластиковый стаканчик к губам, и я глотала теплую жидкость, будто марочное вино, а затем опять кашлянула.
– Где Коул? – сипло спросила я. В носу и горле непонятно першило. Заболела?..
– Не знаю, – с сожалением ответила Хел. – Малик ничего не сказала.
Я призадумалась. Коула задержали? Он успел скрыться? Если да, как долго в бегах?
– Сколько времени?
– Сейчас… – Хел посмотрела на экран. – Десять тридцать. Утра.
Я обхватила голову руками, стараясь подсчитать, хотя от простейшего усилия в висках застучала боль. Ладонь заныла, и я увидела: ничего руку не связывало, просто на сгибе локтя была закрепленная пластырем канюля, а от нее извивалась вверх трубка.
Последним вспоминалось только, как я гналась за Коулом по лестнице, а полицейский меня схватил. Где-то за полночь.
– Значит, я проспала… десять часов?
Лицо Хел изменилось. Она покачала головой и мягко сказала:
– Десять тридцать понедельника. Ты пролежала без сознания больше суток, сестренка. Я уже испугалась. Да все испугались. Ты немного пришла в себя после наркоза, но вроде бы меня не узнала.
– Наркоза?!
– Ну да, после операции.
– Что?!
– На боку. Тебе наложили кучу швов. Врач сказал… Э-э… Сепсис и двухмоментный разрыв селезенки вроде бы. Как ты умудрилась? В тебя стреляли?
Я подавила стон. Внезапно у капельницы и тянущего чувства в боку появилось объяснение. Швы. Конечно. Скорее всего, накачали лекарствами под завязку, поэтому и боль казалась такой отдаленной, а мысли путались.
– Нет, сама виновата. Напоролась на пику. Когда через забор лезла.
– Могла бы догадаться! – Хел улыбалась со слезами на глазах. – Конечно. Боже, Джеки, как я