– Джеки? Милая, прости, что звоню на работу, но ее вырвало.
Черт!
– Извините, – шепнула я полицейскому. – Минутку.
Я повернулась к Джейку спиной и прикрыла гарнитуру, надеясь, что он примет разговор за рабочий звонок.
– Верити, совсем не подходящее время. Можно я перезвоню? Извините. Минут через десять, не больше.
– Конечно, дорогая. Я тебя не хотела беспокоить, но ты сама сказала…
– Знаю, спасибо. У нее температура?
На другом конце послышался громкий рев, от которого грудь болезненно налилась. Я поправила сползающие брюки. Наверное, пояс ослаб по дороге.
– А с кем вы хотели поговорить? – с подозрением спросил Джейк, пока я с тихим ругательством прижимала к бедрам брюки.
– Минутку, Джейк.
– Вряд ли у нее жар, – с сомнением протянула Верити. – Мы с Джоном попробовали поставить ушной термометр, но она немного испугалась, и мы ее не удержали. На ощупь вроде не горячая.
– Ясно. Спасибо, Верити. Не волнуйтесь, еду домой.
– Так, новый план, – обратилась я уже к Джейку. – Я не с подозреваемым пришла говорить и вообще не коп. Я пентестер, приглашенный старшим детективом Хабибой Малик.
– Кто? – рассердился Джейк. – Подождите, вы не из полиции?
– Джеки! – услышала я за спиной. В изолятор с широкой улыбкой вошла Малик. – И как ты сюда пролезла? А… – Озадаченность на ее лице сменилась откровенным недоумением. – Подожди, это наша форма?
– Да. Обязательно скажи подчиненным, чтобы не использовали код от шкафчика «1234». К тому же в раздевалке за мусорным ведром спрятан рюкзак, потенциально набитый взрывчаткой. На деле ничего подобного, но ты уж скажи сотрудникам, чтобы не вызывали саперов. Я без него домой не поеду.
– Уходишь?
– Да. – Я сбросила куртку. – Извини, Габби приболела. Я вообще хотела отменить испытание, но не стала тебя подводить. Для отчета достаточно замечаний набрала.
– Ну, если ты досюда дошла в форме, то неудивительно, – расстроилась Малик. – Да уж! А я думала, дальше входа не проберешься.
Я улыбнулась с сочувствием, но не скрывая торжества.
– Знаю. Извини. Боюсь, ты мне должна бокальчик.
– Эх! Еще замечания?
– Так, обычный набор. Не позволяй сотрудникам впускать посторонних. Проверяй, чтобы никто не пролез в дверь за тобой следом, пока не закрылась. Ни в коем случае не используй пароли повторно.
– Повторно?.. Господи, Джеки, и спрашивать страшно.
– Не волнуйся, на секретные данные не смотрела. – Я приобняла ее одной рукой и снова поправила брюки. – Ладно, извини, мне пора. Нужно вернуть на место униформу и забрать рюкзак, пока кто-нибудь из ваших не уничтожил.
– Сомневаюсь! – простонала Малик. – Судя по всему, они даже тикающую бомбу не заметят. Ладно уж, иди. Обними за меня Габби. Хотя стой… – Малик призадумалась, будто что-то вспомнила. – Я тебя провожу до машины.
– Боишься, еще куда-нибудь заберусь? – засмеялась я.
– Нет. Хотела… кое о чем поговорить. Встретимся в раздевалке через пять минут, хорошо?
– Ладно, – удивилась я.
Малик выпустила меня, и дверь закрылась.
Малик вскоре догнала меня, но лишь по пути к машине я не выдержала и поторопила ее:
– Ты вроде что-то хотела сказать? Выкладывай, а то я спешу.
– Верно, – серьезно ответила Малик. – В общем, у меня две новости. Даже не знаю…
Я встревожилась. Мы с Хабибой Малик, считай, подружились, но после прошлого года я сомневалась, что смогу по-настоящему доверять полицейским.
– Ну? Не пугай.
– Насчет Коула Гаррика. – В резком свете февральской ночи ее лицо выглядело старше, чем при нашей первой встрече. В уголках глаз прорезались тонкие морщинки. – Он… в общем, умер в тюрьме. Не дождался суда.
– Охренеть! – Я старалась теперь поменьше ругаться ради Габби, но слово вырвалось само собой. Я ничего умнее не смогла придумать и повторила:
– Охренеть! Значит, приговора не будет?
– Нет. Прости. Его держали в одиночной, а он все равно умудрился…
– Подожди, он сам?..
Малик пожала плечами.
– Нашли в петле. Какое объяснение предлагаешь?
– Охренеть, – повторила я и прижала пальцы к вискам.
Одно за другим промелькнули воспоминания. Коул на пляже в Брайтоне, смеется и ныряет в волны. Коул на балконе своей квартиры, пьет грязный мартини и жарит креветки на гриле. Лицо Коула в свете свечей, его губы прижимаются к моим. Гнев и отчаяние на его лице, когда мы виделись в последний раз в темноте пентхауса. Слова: «Не подходи, Джеки, а то пристрелю».
Неужели он на такое способен? Я не знала наверняка.
– Прости, – донесся голос Малик будто издалека. – Знаю, ты не этого хотела. И я тоже. Мы надеялись на правосудие.
Правосудие! Во рту остался кислый привкус. Кто-то бы возразил: по-своему это и есть правосудие. Жизнь за жизнь. Только я так не считала.
– А главари? Это… они сделали?
– Мы все расследуем до мелочей, – заверила Малик. Она наблюдала за мной с сочувствием на лице. – Коул дал много показаний перед смертью. Не волнуйся, каждую зацепку изучают самым тщательным образом.
Я кивнула. Поверила ей, хотя не льстила себя надеждой, что СИС особенно волновала смерть скромного хакера. Но кто знает, сколько журналистов и диссидентов пострадали от Watchdog, скольких отслеживали с помощью программ Коула. Кто знает, скольких тихо убили, сколько фото детей хранится теперь в биометрической базе какой-нибудь далекой страны благодаря Puppydog.
Убийство Гейба лежало на совести Коула, и теперь он заплатил самую высокую цену. Что до тех, кто перерезал Гейбу горло… Я не знала наверняка, но прошлым летом в Темзе обнаружили два трупа, ДНК которых совпадала с микроскопическими следами на окне ванной.
Когда Малик сообщила мне эту новость, она явно хотела, чтобы я радовалась: убийц Гейба если не посадили, то хотя бы нашли. Пожалуй, верно, однако я, как ни странно, никогда особо не интересовалась теми, кто в ту ночь держал в руках нож. Мне они всегда казались пулями в заряженном пистолете: да, убийцы, но все же не истинные виновники. Вина лежала на Коуле… и его помощниках. А теперь Коул умер. Но группировка, стоявшая за ним, была загадочной, неуловимой, и, несмотря на слова Малик, я в глубине души не верила, что таких людей можно схватить за руку, и уж тем более привлечь к ответственности.
Кто бы ни стоял за взломом Puppydog, они были лишь частью широкой темной паутины невидимых игроков, сети, которая охватывала всех: от агентств национальной безопасности до организаций киберпреступников, вроде Lazarus Group или какого-нибудь ребенка в Канаде, Польше или Бангладеше, который нажимал кнопки и все переворачивал вверх дном из чистого любопытства, как однажды сделал Гейб. И да, с такими организациями можно бороться, некоторых участников можно даже арестовать,