Геополитика, геоистория и геофилософия
Отчасти ответу именно на этот вопрос и будет посвящена наша книга. Мы будем говорить о современном состоянии геофилософии и тех метаморфозах, которые происходили с философскими исследованиями земли в прошлом столетии (до того момента, как Делёз и Гваттари открыли для мира свою геофилософию). Но перед этим, безусловно, следует сказать, что появление геофилософии – не внезапность, а часть той тенденции или даже моды, которая была у разных авторов в ХХ веке.
Все начинается с понятия геополитика, которое в 1916 году впервые ввел шведский политический теоретик и социолог Рудольф Челлен. Особое внимание Челлен уделял влиянию географических условий на жизнь и возможности государств. Понятие «геополитика» он впервые использовал в своей работе «Государство как форма жизни». (Немалое влияние на создание этой книги оказали идеи Фридриха Ницше.) Челлен утверждал, что устойчивость и развитие государства зависят от его способности адаптироваться к окружающим природным и пространственным факторам, поэтому и геополитика, по Челлену, должна изучать, как географическое положение влияет на управление, экономику и оборону страны. Сейчас геополитика – вполне понятное для нас слово, мы часто слышим его в новостях, но для того времени такое сочетание звучало не совсем привычно.
Необходимо заметить, что геофилософию достаточно часто путают с геополитикой. Стоит сказать «геофилософия», и у многих сразу же возникает ассоциация с чем-то геополитическим: «А, ты занимаешься геополитикой! Ну понятно, это что-то про континенты и баллистические ракеты, которыми друг друга атакуют» (интересно, что саму геополитику нередко понимают именно в агрессивном ключе). Сейчас это слово приобрело весьма милитаристский окрас. Связь геофилософии и геополитики дает нам обрамление в виде того, что мы учитываем разные факторы мышления: определенная страна, определенная местность, определенная часть карты, где осуществляется политическая свобода или несвобода. Например, так об этом говорил Делёз, рассматривая Древнюю Грецию. Но если говорить в общих чертах, то геофилософия и геополитика все же достаточно далеки друг от друга.
Сам Челлен во многом опирался на труды немецкого географа Фридриха Ратцеля, который разработал знаменитую концепцию жизненного пространства. Ратцель утверждал, что государства похожи на живые организмы. Они вынуждены расти и расширять свое пространство, чтобы выживать. Эти идеи легли в основу взглядов Челлена, однако он подошел к вопросу более системно. Он выделил пять дисциплин, каждая из которых изучает отдельные аспекты жизни государства: геополитика, демополитика (анализ демографии), экономическая политика, социополитика и кратополитика (изучение власти и управления). Если вы откроете книгу «Государство как форма жизни» Челлена, то увидите, что почти каждая отдельная глава посвящена одному из этих аспектов. В такой системе геополитика играет ключевую роль, поскольку именно она определяет условия, в которых выстраивается связь между пространством и государством. В одной из глав Челлен дает определение геополитики:
Геополитика является учением о государстве как о географическом организме или явлении в пространстве, о государстве как о земле, территории, области или, точнее всего, – как о территориальном господстве[5].
Географический организм – интересное словосочетание, вполне в духе геофилософии. Между ней и геополитикой есть сходство, но опять же геофилософия предстает более общим понятием, и это, конечно, положительный момент. Мы вернемся к геополитике, когда будем говорить об экологических идеях французского социолога Бруно Латура. Пока же отметим, что 1916 год – это то время, когда приставку «гео-» начинают использовать в отношении негеографических дисциплин.
Продолжением этой тенденции становится геоистория – понятие, которое разработал французский историк и представитель школы «Анналов» Фернан Бродель. Во время Второй мировой войны он оказался вдали от учебных аудиторий и библиотек: в 1940 году лейтенант Бродель попал в немецкий плен. Как у многих других пленников в то время, судьба Броделя могла сложиться трагично, однако он оказался в офлаге – лагере для военнопленных офицеров. Женевская конвенция давала им право на чтение книг и ведение корреспонденции – и в дополнение к этому не допускала принудительный и каторжный труд, поэтому условия в офлаге были легче.
Давайте представим достаточно драматичную и в то же время вдохновляющую картину: за колючей проволокой, среди унылых казарм, Бродель часами сидит за грубым деревянным столом. В руках – карандаш, перед ним – тетрадь. За окном шумит холодный ветер, охранники мерно шагают вдоль забора, а вокруг – война, страх и неизвестность. Но в мыслях Броделя разворачивается совсем другая картина: медленное, величественное течение истории, где не сражения и герои определяют судьбу мира, а горы, реки, моря и бесконечный ход времени.
Именно в плену у Броделя появляется идея геоистории. Он начинает размышлять о том, как сама природа – рельеф, климат, ресурсы – медленно, почти незаметно формирует судьбы целых цивилизаций. В ситуации, где каждая минута может стать последней, Бродель думал о времени совсем иначе: века и тысячелетия стали для него рабочими единицами. Он понял: чтобы объяснить прошлое, нужно смотреть на историю шире. Нужно видеть не только события, но и географию, в которой эти события происходят; время, которое течет в разном темпе; и структуры, которые медленно, но верно формируют жизни людей.
Находясь в плену, Бродель написал часть своей докторской диссертации, которую затем защитил в Сорбонне в 1947 году. Спустя два года его труд был опубликован под названием «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II». Там Бродель предложил анализ истории через призму географии и отношений человека с природной средой[6]. В это же время он пишет заметки о геоистории, которые будут опубликованы в качестве статьи уже после его смерти под названием «Геоистория: общество, пространство и время».
Основная идея работы Броделя «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II» заключалась в том, что для глубокого понимания исторических процессов необходимо учитывать долговременные факторы, среди которых, собственно, география, климат и природные условия. Если вы откроете первый том этого