29 октября 2023 года Макаревича сняли с должности, по сообщениям в СМИ, как раз за это – за красивые доклады, не имевшие ничего общего с действительностью. А в реальности, по словам Владимира, там было очень жарко и наши войска несли серьезные потери. Противник высаживался на скоростных лодках на многочисленные острова, прилегающие к нашему левому берегу – пытался накопить личный состав и создать группировку то в районе Крынок, то у Антоновского моста, то в Степном. Чтобы продавить нашу оборону, продвинуться вперед и уже потом переправлять основные силы для похода в сторону Крыма. Ради этой цели даже взорвали дамбу Каховской ГЭС, чтобы ликвидировать водохранилище и наступать по-сухому. Но не получилось ни по-сухому, ни по-мокрому.
Характер боев на участке Владимира был таким. Противник высаживался, наши его вытесняли, в них с правого берега начинало лететь все подряд, они отходили, и враг снова высаживался туда, откуда был только что выбит. И все это повторялось многократно. Но продвинуться дальше Крынок противник так и не смог. У нас много говорили про Крынки, но молчали про то, что точно такие же серьезные бои шли у Антоновского моста и Антоновских дач.
– Там реально творился ад. Эти дачи – не деревянные халупы, а капитальные кирпичные здания с глубокими подвалами. Каждое из них – мощная оборонительная точка. Причем местность здорово помогала противнику маскироваться. Иногда они даже специально пропускали наших ребят вперед, а потом начинался кинжальный пулеметный обстрел со всех сторон. Очень грамотным было минирование. На этом участке находилось много поляков, все мотивированы: в панике, придерживая штаны, никто не убегал.
Вместе с тем обеспечение подразделения Гризли оружием и боеприпасами, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Возможно, потому, что в эффективность батареи Ермолова поначалу не верили. Минометы выдали в таком состоянии, что их было бы правильнее сдать в металлолом. Мин калибра 120 мм постоянно не хватало. Мин калибра 82 мм было достаточно, но применять их по вражескому высокому правому берегу было нельзя – не позволяла дальность стрельбы минометов: чтобы это делать, их надо было затаскивать в воду.
Но для работы по Крынкам или Антоновскому мосту дальности хватало.
– Мы обеспечивали как заход наших боевых групп туда, так и их выход. Причем выйти им было зачастую сложнее, чем войти. Их преследовали и перекрывали пути отхода огнем. Но мы с ними хорошо взаимодействовали, подавляли огонь и отсекали «хвосты». Наша батарея очень четко уменьшала потери. «Двухсотых» в отряде было немного.
Осенью 2024 года в интернет просочились слова главы «Союза добровольцев Донбасса» Александра Бородая о том, что на СВО сознательно шлют в качестве «мяса» «лишних людей» – возрастную «непродуктивную» часть населения, чтобы вымотать ими противника. Владимир Ермолов с этим не согласен. Понятно, что возрастных людей в силу состояния их здоровья на штурм опорников лучше не посылать. Но Гризли убежден, что как спецы, если их научить, они работают намного лучше молодых.
– У нас в «БАРСе» каждый командир орудия (потом батарея состояла не только из минометов) был в состоянии делать все от и до. Подготовить орудие и полностью обсчитать цель, начиная с топографической привязки и заканчивая определением установок для стрельбы. А в войсках это не принято. Там для всей батареи считает старший офицер. Но с учетом массового применения дронов орудия в батарее уже нельзя было ставить рядышком, как делалось раньше, их приходилось растаскивать на весьма серьезном куске фронта. И получалось, что старший офицер батареи вел расчеты только для какого-то одного основного орудия. Только оно било точно в цель, а остальные – просто в ее сторону. У меня же каждое орудие работало куда надо. И каждый номер расчета мог заменить другого. Мы в бою работали лучше, чем на полигоне – поражали цель если не с первого выстрела, то со второго или третьего – обязательно.
Отстрелялись – разбежались
Они старались действовать по принципу кочующих минометов. Возможные укрытия и маршруты отхода планировали заранее. Но для стрельбы подходит не любое укрытие – например, из подвала из миномета не стрельнешь. Часто приходилось вести огонь чуть ли не с голого места, порой в прямой видимости противника.
Машина далеко не всегда могла их доставить до будущей позиции, так как небо кишело дронами. Порой высаживались за несколько километров и преодолевали это расстояние сами с минометом и боеприпасами – скрытно, где бегом, где ползком. Работали «всплесками». Командир расчета первым выдвигался на будущую огневую позицию. Добравшись до места, определял координаты, делал метеопоправки, обсчитывал прицел, угломер. Потом по его команде резко подбегали остальные, ставили миномет. Командир расчета связывался по рации со старшим командиром, который вел разведку по цели с помощью дрона-корректировщика. Тот после выстрела сообщал, поражена цель или нужно внести поправку в стрельбу.
Отстрелявшись, расчет либо быстро уезжал, либо разбегался по заранее намеченным укрытиям, порой даже оставляли на позиции миномет. Его просто клали на землю и чем-нибудь прикрывали. Переждав ответный обстрел противника, миномет по-тихому забирали. А иногда по-наглому с той же позиции повторно открывали огонь.
Казалось бы, лучше было работать ночью. Но оказывается, это намного опаснее, чем днем.
– Ночная стрельба чревата точной ответкой – вспышку выстрела в темноте видно издалека, твоя позиция оказывается моментально спалена. И уже в направлении этой вспышки летят дроны с тепловизорами. А миномет ночью очень быстро находится, потому что, как ты его ни маскируй, он светится, как скорпион. Это очень опасное удовольствие – ночная стрельба.
Да и днем, по словам Владимира, по ним всегда следовал ответный артналет. Чаще всего они к тому моменту уже успевали покинуть позицию. Но бывало и так: в районе Крынок выпустили четыре мины, те еще были в воздухе, а по ним уже прилетела ответка.
Потом узнали, что у противника были две американские станции контрбатарейной борьбы. Принцип их работы такой: станция с нескольких точек пеленгует летящий боеприпас, выстраивает его траекторию, вычисляет позицию. Но в тот раз им сильно повезло – снаряды разорвались метрах в 200.
А однажды был и вовсе удивительный случай.
«Бог хранил нашу батарею»
– Мы прикрывали нашу выходящую группу, которая еще тащила на себе раненого командира. Снаряд взорвался в пяти метрах от миномета. А перед этим прошел ливень, и снаряд