Минометчики для противника – приоритетная цель, но в батарее Гризли не было потерь, хотя она постоянно находилась под обстрелом. Все бойцы, конечно, были «глушеные», но ни убитых, ни раненых – только один травмированный. Он в пылу боя нарушил меры предосторожности, слишком близко поставил ногу к миномету, не успел отскочить, и ему на голеностоп упала подпрыгнувшая опорная плита.
– Бог хранил нашу батарею, – считает Владимир.
Позывной Гризли проводит занятия на полигоне со своими минометчиками.
Фото предоставлено Владимиром Ермоловым
Поначалу на него обижались. За то, что, выйдя с передовой в пункт постоянной дислокации, он не позволял своим минометчикам слишком отдыхать-расслабляться – заставлял заниматься боевой подготовкой. Но по мере боев обиды сами собой исчезали. Вплоть до того, что уже сами вчерашние недовольные воспитывали вновь прибывших и роптавших. В ответ на недовольство «Почему меня, 50-летнего дядьку здесь гоняют, как пацана?» объясняли: «Гоняют не потому, что ты дядька, а для того, чтобы у тебя в спинном мозгу отложилось, что в бою надо работать быстро и четко, в бою надо становиться в два раза моложе».
Никто в батарее не пролил крови, потому что во время учений и тренировок было пролито много пота. И еще потому, что и сам Владимир, и его люди не только много занимались, но и много молились.
Ермолов из рода священнослужителей. Один из них, его дед по маме, был царским офицером, который после Первой мировой войны и революции поступил в семинарию и принял сан – перешел на другой участок боевых действий – на поле брани духовной. Вот и Владимир по его примеру, уйдя из армии, окончил семинарию, но священником не стал. Бог повел его по другому пути и на этом пути являл себя не единожды.
– Был у меня один боец, немножко нытик. Мы отработали по противнику и сидели в укрытии – в сточной трубе под дорогой. Укрытие великолепное, но только после ливней в трубе было по колено воды. А напротив нас невдалеке – одноэтажные домики. Боец предлагает: «Командир, давай лучше в домике спрячемся». Я отвечаю: «На войне стремление к комфорту приводит к смерти». Он: «У меня ревматизм». Говорю ему: «Ладно, посидим здесь пока, а дальше посмотрим». Долго смотреть не пришлось. Через десять минут в те домики влетает снаряд, а за ним еще два. Домики превращаются в пыль. Будто наш разговор кто-то подслушал.
В другой раз во время обстрела их позиции Владимир вылез из укрытия, чтобы втащить в него несколько еще нераспакованных коробок с дронами, оставленных операторами БПЛА. Вылез без каски. Когда втаскивал коробки, услышал над головой сухой треск. А потом уже после обстрела понял, что было источником этого треска. В бревно блиндажа вонзились четыре осколка. Примерившись к ним, Владимир определил, что один из них прошел всего в сантиметре от его головы.
Он говорит, что чудеса на войне происходят постоянно. 6 июня 2024 года Ермолов опять побывал в сантиметрах от гибели.
Позывной Гризли (стоит второй слева): Война продлевает молодость.
Фото предоставлено Владимиром Еромоловым
Владимир вез людей на ротацию, до района боевых действий оставалось примерно 50 километров, и прямо перед его машиной с второстепенной дороги на трассу выехал «КамАЗ». Водитель-дагестанец перед тем, как это сделать, остановился, посмотрел по сторонам, а потом дал по газам.
– Я подумал, раз он остановился, значит, видит меня и поэтому ехал как ехал. А когда он в 30 метрах от нашей машины вдруг тронулся, реагировать было уже поздно, получилось лишь немножко вывернуть руль, и удар был не совсем лобовой. Никто из ребят, которых я вез, не пострадал. Но машина всмятку, и я тоже. Перелом 6 ребер и 2 позвонков. Пневмоторокс, жидкость в легких. Но было большим чудом, что вообще жив остался. Те, кто видел фото разбитой машины, говорили, что в такой аварии все должны были погибнуть и что у меня сверхмогучий ангел-хранитель. Когда привезли в севастопольский госпиталь, мне было так плохо, что я не мог разговаривать. Несколько дней пролежал без улучшений, и вдруг в палату заходит священник, спрашивает, кто из нас хочет причаститься. Трое из шести, включая меня, изъявили такое желание. Он прочитал правило к причастию, провел общую исповедь, причастил нас, и клянусь, сразу после этого я почувствовал, как мне становится лучше – моментально и быстро, примерно как приходишь в себя после сна. И я пошел на поправку сначала резко, а потом плавненько – день ото дня.
Владимир провел месяц в Севастопольском военно-морском госпитале, потом еще 20 дней в санатории. И вернулся опять в свой отряд.
На момент нашего разговора Владимиру было 55. Он давно мог бы уволиться как по возрасту, так и по состоянию здоровья. Его ребра еще не срослись, он был не в силах носить бронежилет – в нем становилось трудно дышать. Не мог в полную силу работать на передке. Но не мог и без этой работы, без своих ребят. Поэтому, находясь в таком состоянии, подписал новый контракт.
– Это моя война! – говорит Владимир Ермолов. Он верит, что Бог однажды снова приведет его в любимый город Одессу.
Ангелы – с нами
Военный священник Петр Репин – о том, как на войне люди встречаются с Богом
Священник из Петербурга Петр Репин много раз ездил на СВО. Он прошел подготовку в Российском университете спецназа в Гудермесе, а потом еще сборы на полигоне в Белоруссии – том самом, куда перебазировали ЧВК «Вагнер» после «Марша справедливости». Главное, что его всегда поражало на фронте – удивительные русские люди.
Война как повод не уезжать на ПМЖ в Германию
Отец Петр перечисляет тех, кто ему особенно запомнился за время его поездок.
Фото предоставлено отцом Петром Репиным
Две худенькие скромные девушки – сестры – сказали маме и папе, что поехали в институт, а сами отправились на войну и воевали операторами дронов. Обе приняли на фронте крещение.
Военный пенсионер – полковник запаса, в прошлом командир бригады спецназа – пошел рядовым в 65 лет. У него сын – Герой Российской Федерации, служит в спецбригаде ГРУ. А у самого отца несколько орденов Мужества,