Так вот, я никакой не поэт – это Раджа пописывает, – но даже я могу оценить красоту вида. Один из помощников прибыл в машине с двумя ослами и привязывал их пастись вокруг колышков, а я смотрел сквозь дымку и вдыхал воздух, как вдруг позади меня раздались выстрели – бум! бум!
Я резко обернулся. Там были Кортни Джеймс со своим пятисотым и какой-то орнитомим в пятидесяти ярдах от него, удирающий в поисках укрытия. Орнитомимы – это бегающие динозавры среднего размера, стройные существа с длинными шеями и ногами, они выглядят как помесь ящерицы и страуса. Этот вид достигает двух метров в высоту и весит примерно как человек. Динозавр выбрел из ближайшей рощи, а Джеймс влупил по нему из обоих стволов, но промазал.
Я огорчился, потому что сахибы, которые не снимают палец с курка, представляют такую же угрозу для своей экспедиции, как и тероподы. Я заорал:
– Черт бы вас побрал, идиот эдакий! Я предполагал, что вы не будете стрелять без моей команды.
– А кто ты такой, чтобы указывать мне, когда стрелять из моего собственного ружья? – спросил он.
Мы затеяли старую как мир перепалку, пока Хольцингер и Раджа не успокоили нас. Я объяснил:
– Послушайте, мистер Джеймс, я не просто так взъелся. Если вы расстреляете весь свой запас до конца путешествия, ваше ружье будет бесполезно, когда прижмет, а оно у нас единственное такого калибра. Если разрядить оба ствола по неважной мишени, что будет, если большой теропод бросится на вас еще до того, как вы успеете перезарядить? Наконец, это не по-охотничьи – палить во все, что видите, только чтобы послушать грохот выстрелов своего ружья. Вы понимаете меня?
– Думаю, что понимаю, – сказал он.
Другие участники экспедиции тоже появились из машины, и мы разбили лагерь на безопасном расстоянии от места материализации. Нашей первой задачей было добыть свежего мяса. На двадцать один день сафари мы очень скупо рассчитали наши потребности в пище, чтобы выжить на консервах и концентратах, если понадобится, но мы рассчитывали добыть по крайней мере одно съедобное животное. Когда забьем его, отправимся в короткий тур с четырьмя или пятью стоянками для охоты и вернемся на базу за несколько дней до того, как должна появиться камера.
Хольцингер, как я сказал, хотел голову цератопса, любой разновидности. Джеймс настаивал на одной конкретной голове – тираннозавра. Тогда все бы думали, что он подстрелил самую опасную дичь всех времен.
На самом деле тираннозавра переоценивают. Он скорее падальщик, чем активный хищник, хотя и перекусит вас пополам, если представится возможность. Он менее опасен, чем некоторые другие тероподы – пожиратели плоти, знаете ли, – такие как горгозавр, водившийся как раз в том периоде, куда мы прибыли. Однако все читали про тираннозавра, настоящего тирана среди ящериц, и голова у него действительно больше, чем у любого теропода.
В нашем периоде еще не было тираннозавра рекса, который обитал позднее, был побольше и заметно отличался от предшественников. У этой разновидности трехкогтевых передние конечности еще не совсем укоротились, но уже ни на что не годились, кроме как ковыряться в зубах после трапезы.
* * *
Лагерь разбили уже к полудню, поэтому мы с Раджей повели наших сахибов на первую охоту. От предыдущих путешествий у нас осталась карта местности.
Мы с Раджей выработали систему для охоты на динозавров. Мы разбивались на две группы по два человека и шли параллельно на удалении двадцати – сорока ярдов. В каждой группе был один сахиб впереди и проводник, следующий за ним, подсказывая, куда идти. Мы говорим сахибам, что ставим их вперед, чтобы у них была возможность стрелять первыми. Ну, это правда, но другая причина в том, что они вечно спотыкаются и, падая вместе со взведенным ружьем, могут подстрелить проводника, если он идет впереди.
Две группы нужны потому, что когда динозавр бросается на одну, у другой появляется удобная возможность выстрелить ему в сердце сбоку.
По мере продвижения мы слышали обычное шуршание ящериц, удирающих из-под ног: мелкие твари, быстрые как молния и окрашенные во все цвета драгоценностей от Тиффани, а также серые, размером побольше, которые шипят на вас, топая прочь. Попадались черепахи, иногда маленькие змеи. Птицы с зубастыми клювами взлетали с пронзительными криками. И повсюду этот чудесный мягкий воздух мелового периода. Хотелось скинуть одежду и танцевать в венках из виноградных листьев, если вы понимаете, о чем я.
Наши сахибы вскоре обнаружили, что мезозойская местность изрезана миллионом промоин – лощин, вы бы сказали. Ходить по ней – это постоянно карабкаться, то вверх, то вниз, вверх и вниз.
Так мы карабкались примерно час, сахибы взмокли от пота и шли с языками через плечо, как вдруг Раджа свистнул. Он обнаружил группу пахицефалозавров, объедавших побеги саговника.
Это были небольшие орнитоподы размером с человека, с выпуклостями на черепе, благодаря которым они выглядели почти разумными. Но на самом деле эти выпуклости – просто твердые костные наросты. Самцы бьются этими наростами, когда дерутся из-за самок.
Эти твари опускаются на все четыре конечности, жуют побеги, потом встают на задние лапы и оглядываются. Они пугливее большинства динозавров, потому что служат любимой пищей для больших тероподов.
Часто люди предполагают, что поскольку динозавры такие тупые, их чувства тоже притуплены. Но это не так. Некоторые, как зауроподы, довольно бесчувственные, но большинство обладают хорошим обонянием и зоркостью и приличным слухом. Слабость их в том, что из-за неразвитого мозга у них нет памяти. Следовательно, с глаз долой – из сердца вон. Когда за вами гонится большой теропод, лучшая защита – это спрятаться в промоине или за кустом, и если он не видит и не чует вас, он просто удалится.
Мы притаились за стайкой кустарниковых пальм с подветренной стороны от пахицефалозавров. Я прошептал Джеймсу:
– У вас уже был выстрел сегодня. Не стреляйте, пока не выстрелит Хольцингер, а после этого стреляйте, только если он промажет или зверь убегает подраненный.
– Угу, – сказал Джеймс.
Мы разделились – он с Раджей, а Хольцингер со мной. Так было лучше для всех. Джеймс и я действовали друг другу на нервы, а дружелюбный сентиментальный Раджа нравился всем.
Мы поползли вокруг стайки пальм в противоположных направлениях, и Хольцингер поднялся, чтобы выстрелить. Лежа ничком, из оружия крупного калибра не стреляют. Недостаточно упора и отдача может сломать вам плечо.
Хольцингер выглянул из-за пальмовых листьев. Я видел, что ствол его ружья мотается из стороны в сторону. Вдруг